быть добрым лишь с точки зрения закона! Насколько правила долга шире, чем правила права! Как много еще есть требований благочестия, человеколюбия, вежливости, щедрости, справедливости, верности, для которых нет места на табличках государственных законов! (3) Однако мы не в силах соответствовать даже самым узким предписаниям – не нарушать закон. Мы не то делаем, не то думаем, не того желаем, не тому потворствуем, чему нужно; если в чем-то мы и остались неповинны, то только потому, что нам не удалось преступить закон – не повезло.

(4) Об этом мы не должны забывать, чтобы спокойнее относиться к тем, кто поступает дурно, чтобы с верой выслушивать тех, кто нас ругает. В особенности не следует нам гневаться на действительно добрых – если даже они станут вызывать в нас гнев, то кто же тогда не станет? – и менее всего на богов. Все, что нам приходится переносить неприятного, совершается не их волей, но по закону нашей смертности. «Но нас преследуют болезни и муки». – Ну что же, рано или поздно все равно надо уходить: жилье-то нам здесь досталось трухлявое, быстро гниющее.

(5) Тебе скажут, что вот такой-то плохо говорил о тебе. Подумай, не говорил ли и ты раньше про него плохого? Подумай, сколько раз и о скольких людях ты дурно отзывался. Повторяю, нам следует всякий раз думать о том, что это не обижают нас, а воздают нам обидой за обиду. Следует помнить, что из тех, кто кажется нам обидчиком, один действует, может быть, ради нашего же блага; другой действует по принуждению, третий – по неведению; что даже те, кто обижает нас и добровольно, и сознательно, ставили перед собой совсем другую цель: один не мог отказаться от удовольствия блеснуть остроумием; другой сделал это вовсе не ради того, чтобы повредить нам: просто он не мог добиться чего-то для себя, не оттолкнув нас с дороги; часто бывает, что, желая польстить одному, обижают при этом другого. (6) Пусть каждый припомнит, сколько раз на него самого падало ложное подозрение; как часто, когда он желал оказать добрую услугу, фортуна заставляла ее казаться обидой; сколько людей он сначала ненавидел, а потом полюбил; тогда он не станет мгновенно поддаваться гневу, в особенности если всякий раз, как его заденет что-нибудь, он станет говорить себе: «Я ведь и сам такое делал».

(7) Однако где найдешь такого справедливого судью? Человек, не пропустивший в своих домогательствах жены ни одного своего знакомого, для кого то обстоятельство, что это – чужая жена, вполне достаточный повод, чтобы влюбиться и пожелать ее, не позволяет даже взглянуть на свою собственную супругу. Вероломный больше всех настаивает на скрупулезном соблюдении договора; клятвопреступник первым кидается преследовать обманщиков; крючкотвор и мошенник больнее всех переживает, когда его присуждают к уплате штрафа; ревниво блюдет чистоту своих рабов тот, кто не пощадил своей собственной. (8) Чужие пороки у нас перед глазами, к собственным мы всегда повернуты спиной. Вот почему отец бранит сына за буйные пирушки, хотя сам не лучше его; вот почему не прощает чужой роскоши тот, кто сам себе ни в чем не отказывал; вот отчего тиран гневается на человекоубийцу, а святотатец наказывает воровство. Большинство людей гневаются не на прегрешение, а на совершивших его. Давайте всегда оглядываться на самих себя: это сделает нас более терпимыми; давайте спрашивать себя: «А не совершил ли я чего-нибудь в таком же роде? А не заблуждался ли и я так же точно? А стоит ли мне осуждать эти проступки?»

29. (1) Главное лекарство от гнева – отсрочка. Первым делом требуй от твоего гнева подождать, не для того, чтобы простить, но для того, чтобы все взвесить и вынести суждение: у гнева силен лишь первый порыв; пока он будет ждать, он уляжется. И не пытайся одолеть его сразу целиком: ты победишь его весь, только уничтожая по частям. (2) Иногда нас неприятно поражает то, что мы видели и слышали сами, иногда нам передают обидные вещи. Мы не должны сразу верить таким рассказам: те, кто передает их, могут солгать либо для того, чтобы обмануть нас, либо оттого, что сами обмануты. Есть такие, кто обвиняет других, чтобы втереться в милость, и сочиняет вымышленную обиду только ради того, чтобы показать, как он за нас переживает. Есть люди злокозненные, желающие разрушить наши самые тесные дружеские связи. Есть язвительные сплетники, жаждущие зрелищ и развлечения: ничто не доставляет им большего удовольствия, как столкнуть нас с кем-то лбами и с безопасного расстояния смотреть на драку.

(3) Если тебе придется рассматривать в суде дело о самой крошечной денежной сумме, ты не сможешь утвердить иск без свидетелей; свидетельские показания не будут признаны действительными без присяги; ты дашь выступить обеим сторонам, дашь им время, выслушаешь каждую, и не по одному разу: ибо чем чаще ты будешь возвращаться и пересматривать доводы за и против, тем яснее станет тебе истина. Так неужели же друга своего ты осудишь, не сходя с места? Не выслушав, не расспросив, не позволив ему узнать, кто и в чем его обвиняет, ты обрушишь на него свой гнев? Как, разве ты уже успел выслушать все, что могут сказать тебе обе стороны? (4) Да тот, кто перенес это тебе в уши, сам умолкнет тотчас, как только окажется перед необходимостью подтвердить свои слова. Он скажет: «Нечего на меня ссылаться; если ты вытащишь меня на суд, я стану все отрицать. И вообще, я больше никогда ничего тебе не скажу». Он вас стравливает, а сам в то же время благополучно ускользает от разбирательства и наказания. Если кто-то хочет сообщить тебе нечто не иначе как по секрету, тому – я почти уверен в этом – нечего тебе сообщить. К тому же что может быть непоследовательнее: тайно поверить – а потом явно разгневаться?

30. (1) Бывают обиды, которым мы сами свидетели. Тут нужно хорошенько взвесить их природу и волю тех, кто их нам нанес. Ребенок? Его возрасту это извинительно: он не знает, что хорошо, что плохо. Отец? – Либо он в свое время уже сделал нам столько добра, что имеет право быть неправым; либо – что очень вероятно – именно в том, что он говорит нам неприятные вещи, и состоит его перед нами заслуга. Женщина? – Не ведает, что творит. Подчиненный? – Значит, он не вполне в себе: ибо кто же сердится на неизбежность? Обиженный? – Это не обида: тебе просто придется вытерпеть то, что ты первый сделал. Судья? – Поверь лучше его решению, чем своему. Царь? –