Я по очереди посмотрел в лица Веды, Лины, оборотня, Светлого мага за рулем и снова заговорил в микрофон:

– Нет. Именно я здесь и командую. Ты сам по себе, фон Шелленберг.

– Сергей, не пытайтесь меня найти. Иначе я буду вынужден убить вас.

– Так, как ты убил Ромку и Валерия? Как вызвал эманации мертвых дозорных, которые уничтожили Эла и Махсуда?

– Они не должны были погибнуть. Я хотел вывести из строя только вас, чтобы остальные разошлись сами.

– Дипломатический подход, – заметил я. – А теперь слушай. Я буду через три минуты. Если я найду Кристину без тебя – меня это устроит. При любом другом исходе я найду тебя и убью.

Выключив связь, я перевел дух.

– Зачем ты сказал ему, что мы знаем, где он?! – набросилась на меня Веда. – Чтобы он лучше подготовился?

– Он и так знает, что мы придем, – ответил за меня Клумси. – Какая разница…

– Не в этом дело, – сказал я. – Знает он или нет – у нас не хватит сил, чтобы с ним справиться. Как вы собрались драться с магом вне категорий, прошедшим школу Инквизиции? Да еще и в месте Силы, где он не сможет устать в принципе. Не подумали?

– Так это что, развод был? – не поняла Веда.

– Наш единственный шанс – заставить фон Шелленберга сохранить конфликт в подвешенном состоянии и перевести его на более высокий уровень, – объяснил я. – Чтобы он не решился и дальше уничтожать нас в открытую. Чтобы кое-как вместе выйти из-под Столпа и передать вопрос в Москву и Прагу. А там уже пусть Великие разбираются.

– Ты хочешь просто списать всех погибших?!

– Нет! – со злостью ответил я так, что все сразу притихли.

Я даже не заметил, что Морозко давно припарковался и тихо слушает.

– Нет, – повторил я. – Я лишь не хочу, чтобы вы тоже умерли. Если вам не нравится мой блеф, вы можете выйти. Садитесь на поезд, автобус, вертолет и уезжайте из города. Сами слышали – ни Завулон, ни Гесер на самом деле не давали вам приказа слушаться именно меня. Вы сами по себе. А я остаюсь.

Отодвинув дверь «газели» в сторону, я выбрался наружу. В лицо мне ударил соленый ветер. Далеко впереди море хранило внешнее спокойствие, но я слышал, с какой мощью оно билось о скалы.

35-я береговая батарея, мощнейший форпост Второй мировой. Я стал на землю, покрытую дробленой щебенкой, чувствуя энергетику места. Сила шла снизу, подпитывая меня, перезаряжая мои севшие аккумуляторы Иного. Сейчас я не обращал на этот процесс особого внимания. Сами строения волновали меня куда больше. Здесь, практически не вылезая из-под земли, немногочисленные войска Советской армии провели в узких коридорах двести пятьдесят дней, находясь каждый день под обстрелом, держа оборону родного города от ценностей прогрессивной Европы. Весь размах этого опыта невозможно передать современным активистам, орущим в Сети за скорейшее начало горячей войны. Каждому двинутому на цене нефти всепропальщику я бы крайне рекомендовал для начала посидеть одну десятую этого срока без вайфая. Уверен, вся дурь мигом вылетела бы.

– Класс, – сказала Веда, распахнув полы куртки в стороны, потянувшись грудью к солнцу, натягивая футболку. – Вот теперь и жить можно.

Такой подход к ситуации с ее стороны поначалу показался мне меркантильным и даже в чем-то оскорбительным, и я тут же одернул себя. Веда потратила намного больше Силы, чем я, так что скорое и бесплатное восстановление могло привести ее чуть ли не в настоящий экстаз.

Глядя, как маленькая волшебница скачет с одной ножки на другую, улыбаясь всем вокруг, я чувствовал эмоцию, не посещавшую меня со времен детства. Стыд. Пусть я вечно цепляюсь за все, что поможет чувствовать себя молодым, но мне следует постоянно помнить, что Ведающей это не нужно. Ей двадцать два года, ей незачем извиняться за непонимание времен, в которые ее родители пешком под стол ходили. У нее своя собственная война, и сейчас мы находились в самом ее эпицентре.

– Я не вижу машину, – сказал Морозко, щурясь на горизонт. – Думаешь, фон Шелленберг тут?

– Должен быть, – выразил я мнение. – Не сидеть же ему на открытой местности. Я считаю, он не врал про сорок минут, которые ему нужны на пробуждение девчонки.

– Может, мы опоздали?

– Когда я говорил с ним по «эпплу», он еще не начал, – покачал я головой. – Нет, мы пока не опоздали. Зато ему теперь и скрываться незачем. Он должен быть где-то тут…

Ради пущего драматизма мне следовало сделать эпичное лицо и добавить «я это чувствую!», но правда заключалась в том, что я не чувствовал ничего. Наш европеец тут, похоже, и не думал появляться. Мы стояли на месте, глядя на форпост, а я напряженно пытался понять, в чем именно ошибся.

– Людей нет, – неожиданно сказала Лина. – Тут вроде не выходной.

– Разве сюда кого-то водят? – спросил Морозко.

– Да постоянно. Это же достопримечательность. Как Диорама. Только потрогать можно.

– Была здесь? – спросил я.

– Нет, ни разу. Там коридоры должны быть внутри.

– Тогда пошли, – сказал я и двинулся вперед.

Внимание привлекало все. Памятник павшим воинам с табличкой, дублированной на немецкий. Высокий крест позади него. Осколки снарядов, между которыми стояли свежие лампадки и цветы. Всего неделя после Дня Победы – место должно быть оживленным. Лина права, отсутствие людей здесь выглядело слишком подозрительно.

Настоящий, монументальный памятник был следующим. С красной звездой, вылитой из камня и бетона. С горой испускавших аромат гвоздик, роз и одуванчиков.

А вот и сама батарея. Когда-то здесь находились две гигантские артиллерийские башни, напрямую влиявшие на ход войны. Современному школяру, активно донатящему на «танки», не понять, что собой представляли эти агрегаты – если, конечно, он не помнил, как выглядел Биг-Ган из второго «квейка». Есть мнение, что орудия севастопольской батареи и послужили прототипом этой инопланетной пушки. Охотно верю – аналогов у американцев нет по сей день.

Вот только Биг-Ган был взорван одним-единственным диверсантом через четыре часа после высадки. 35-я батарея просуществовала четыре года войны, со временем превратившись в памятник.

– А тут и правда триста пятьдесят километров траншей? – спросила Лина.

– Да, – подтвердил я. – И три тысячи блиндажей.

– Понятно тогда, как им выдержать удалось.

– Точно? – Я повернулся к ней. – У них не было Щитов Мага и «радужных сфер». В среднем здесь пришлось по тонне бомб на каждый квадратный метр. Выдержишь?

Лина умолкла. Я знал, что она все верно поймет – не обидится, сделает в уме расчеты и нужные выводы. В Лину я верил.

От одной из башен осталась железобетонная яма размером со школьный стадион. Заглянув в нее, я ожидал увидеть Кристину с нашим европейцем, потому что это было бы лучше, чем перспектива искать его в недрах комплекса, местами уходящего в землю на десяток этажей.