– Я вам все расскажу, – вздохнула она. – А там вы сами думайте…

Ее слушали, не перебивая, не задавая наводящих и уточняющих вопросов, которые в другое время помогли бы не сбиться с нити повествования. Но и не спешили резко осуждать, высказывая нелицеприятные мнения.

– А почему знахарка не сказала тебе, что Деяна – ее родная дочь? – только и задал вопрос Оливер.

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Может, побоялась…

– Или это была не ее кровь, – уточнил Крамер.

– А чья?

– Ну, не знаю… настоящей матери девчонки, например…

– Она же умерла! Девятнадцать лет назад!

– Это она тебе так сказала. Может, маменька твоей подруги все это время была жива-здорова, только по какой-то причине не могла сама воспитывать дочь.

– А теперь воспылала материнскими чувствами, явилась потребовать свое дитятко, которое на радостях сбежало из дома? Так? – воскликнула Ханна.

– А почему бы и нет? Версия как версия, не хуже любой другой! Что тебе известно об исчезновении Деяны?

Девушка задумалась.

– Она ничего не сказала матери… то есть, госпоже Марфе, – припомнила она. – И мне тоже. Только обмолвилась, что должна узнать кое-что важное…

– Относительно своих настоящих родителей! – воскликнул Оливер. – Знахарке не сказала потому, что не хотела травмировать психику женщины, которая ее вырастила, а тебе…ну, наверное потому, что хотела сделать сюрприз… Или ее настоящая мать такого высокого рода, что твоя Деяна теперь и имени твоего помнить не пожелает. Мол, принцессе крови это ни к чему!

– Плохо ты знаешь Деяну, – обиделась Ханна, но робкий поначалу червячок сомнения вдруг стал расти, грозя заполнить собой всю душу.

– Вот увидишь, я прав!

– Значит, ее не надо искать?

– Нет. Твой эксперимент с кровью чем закончился?

– Ну… мы узнали, что она жива и…

– И это главное. Так и скажи своей знахарке, что ее приемная дочь жива-здорова, и пусть она не беспокоится по пустякам.

– Какая же ты… скотина бесчувственная! – воскликнула Ханна. – Деяна – моя подруга. Госпожа Марфа мне с семи лет маму заменяла. Я не могу ее просто так оставить! Ты бы видел, как она убивалась! И потом – от Деяны несколько дней уже ни слуху, ни духу! Если бы она действительно была у своей родной, а не приемной матери, неужели за столько времени не нашла бы возможности дать о себе знать? Мол, не ищите меня, я нашла свою семью и счастлива! Да и в таком случае она бы не письмецо написала, а сама бы явилась с новой мамой. Она же любила госпожу Марфу! Понимаешь? Лю-би-ла! А вы все…

Она отвернулась, крепко зажмурилась, сжимая кулаки, чтобы скрыть свои чувства. И почувствовала, как две теплые ладони легли ей на плечи.

– Сейчас мы ничего не можем сделать, – мягко промолвил Оливер. – Мы спешим и уже почти опаздываем. Но утром, когда вернемся, обязательно подумаем, что можно сделать. И поможем найти твою подругу.

– Вы идете драться с богословами?

– Хочешь с нами? Не слишком хорошая идея!

– Я боюсь. Это ведь…

– Не бери в голову! Дрались мы с ними раньше, подеремся и сейчас.

Последнее было правдой. Конфликт между некромантами и богословским Университетом уже давно был делом привычным. Но у Ханны все равно возникло недоброе предчувствие.

– Все будет хорошо. Иди спать!

А потом ее осторожно поцеловали сзади в мочку уха и оттолкнули так быстро, что ошеломленная таким поворотом дела девушка послушно направилась к своей комнате.

Там ее ждал сюрприз. Не успела она вспомнить, что дверь заперта, как увидела, что кто-то возится ключом в замочной скважине.

– Кто тут?

– Ой! – незваный гость вскрикнул голосом Изольды. – Кто тут?

– Я, – щелкнув пальцами, Ханна сотворила маленький огонек света, который, словно бабочка, запорхал над головой девушки.

– Уф, подруга, ну и напугала ты меня! – блондинка шумно перевела дух и провернула-таки ключ в замке. – Ты что тут делаешь?

– А ты что тут делаешь? Я прихожу, а комната заперта… Куда ты ходила?

– Не твое дело, – Изольда прошла в комнату, зажгла свечи на столе у окна, скинула на свою кровать сумку, в которой обычно носила учебники. – Я, между прочим, не спрашиваю, где и с кем ходила ты! Я вообще была уверена, что у тебя свидание, и до утра тебя ждать не имеет смысла… Ну и отлучилась по своим делам!

С этими словами она торопливо принялась переодеваться в ночную сорочку. Ханна с некоторой тревогой следила за подругой.

– Ты где была? – повторила она.

– Не твое дело, – отозвалась та из недр сорочки. – Могут быть у меня свои маленькие тайны?

Нет, сегодня положительно день тайн и загадок! Девушка нервно фыркнула.

– Я просто хочу знать…

– Гуляла я, понятно? – резко обернулась к ней Изольда. – А где и с кем – не скажу! Я же не спрашиваю, где и с кем гуляла ты! Кстати, как прошло свидание?

– Отвратительно. Хорошо, что мне… – она запнулась, сообразив, что тайны могут быть и у нее тоже, и поправилась. – Мне спать захотелось. И я ушла.

– Ушла? – Изольда плюхнулась на постель. – Вот так развернулась и ушла? И кинула мужика? Мне нравится! Только не боишься?

– Чего?

– Мести. Мужики – они знаешь, какие обидчивые!

– Нет. Уже нет.

– Правда, здорово! Расскажешь потом, как все прошло, и почему вы поссорились? Кстати, он вообще кто такой?

– Потом. Не сейчас, – мстительно улыбнулась Ханна и постаралась зевнуть как можно натуральнее. – Извини, но я на самом деле устала. И если мой ухажер сюда вряд ли заявится, то кто таков твой воздыхатель…

– Понятно. Не бойся, сюда никто не придет. Давай спать?

С этим девушка поспорить не могла, и уже через пару минут в комнате были потушены все свечи, и она погрузилась в тишину. Изольда быстро затихла, засопела носом в две дырочки, а Ханна долго еще ворочалась без сна. Спать не давали тревога за однокурсников и тайна, которую мог скрывать таинственный воздыхатель Изольды Швец, а также тот тип, который бегал по ночному Колледжу, и который отвел глаза сразу троим будущим некромантам и одному будущему боевому магу.

…Уф, кажется, пронесло и не удалось попасть этим мальчишкам. Да что они о себе возомнили, студиозусы недоделанные? В детективов захотели поиграть? Ну-ну. Кроме вас тут бывали настоящие мастера слежки, следствия и маскировки. И никто из них не добился цели.

Не добьется и теперь, ибо они просто не знают, где и что искать.

Но сейчас не об этом. Завтра будет завтра. А теперь – спать.