— Но ведь у синьоров Хранителей есть свой корабль. Почему бы не воспользоваться им?

— Потому что корабль синьоров Хранителей выполняет сейчас другие задачи, — сухо ответил Бурцев.

Фу, пронесло. Джузеппе поверил, притих. Промямлил:

— Тогда только послезавтра. И то в лучшем случае. По-другому никак не получится.

— Хорошо! — Бурцев поднялся. На самом деле было очень, очень плохо. — В любом случае к «Золотому льву» ты отведешь нас прямо сейчас. Благодарим за гостеприимство и...

И где-то совсем рядом — у порога грянула автоматная очередь. Вздрогнули и замолчали все. Потом стук в многострадальную дверь купеческого особняка нарушил гробовую тишину в доме.

Бурцев с Гаврилой переглянулись. Кажется, теперь в дерево били прикладом.

— Кого-нибудь ждем? — грозно спросил Бурцев.

— Никого, — Джузеппе растерянно хлопал глазами. — Слуги должны прийти только вечером...

Стучали все настойчивей.

Джузеппе нерешительно привстал:

— Я открою... С вашего позволения?

Кажется, купцу очень хотелось, чтобы ему не позволили выполнить долг гостеприимного хозяина.

— Лучше я, — вскочила Дездемона. Она была бледна, но решительна.

Да, пожалуй, так, действительно, будет лучше.

— Может быть, выйдем все вместе? — предложил купец. — Ну, вместе с вами, синьоры. Вы бы объяснили, что мы ни в чем не виновны и что...

— Джузеппе, — нахмурился Бурцев. — Не перечь ореолу святости. Пусть идет она. Сначала.

Купец опомнился, испуганно бухнулся на стул. Закивал:

— Да, да, конечно. Ореол... Не перечить...

А дверь уже сносили с петель. Дездемона поспешно выбежала из комнаты. Открывать.

— Хотя и ты, конечно, прав, Джузеппе, — задумчиво проронил Бурцев. — Я схожу тоже. На всякий случай. Ореол ореолом, но мало ли...

Нужно же быть в курсе, что происходит.

Джузеппе облегченно вздохнул:

— О, я вам очень признателен, синьор Базилио!

— Вы посидите пока здесь, — распорядился Бурцев. — Покушайте еще...

Если, блин, кусок в горло полезет!

Он отправился вслед за Дездемоной, оставив хмурого новгородского сотника наедине с перепуганным венецианским купцом. Добрался до лестницы, затаился в темноте.

Бурцев слышал, как отворилась входная дверь, как на пороге затопали тяжелые сапожищи, как зазвучала немецкая речь. О чем шел разговор, разобрать было сложно. Немцы что-то грубо и настойчиво выспрашивали. Дездемона отвечала быстро, нервно...

«Войдут — не войдут?» — гадал Бурцев. Если в доме начнется обыск, они с Гаврилой пропали.

Не вошли... Дездемона выпроводила гостей, сама ненадолго вышла на улицу, вернулась, заперла дверь.

Бурцев перехватил женщину у лестницы. Венецианка была бледна необычайно, губы ее дрожали.

— Что там?

— Мерда! — коротко, но с чувством ответила Дездемона.

И тут же пояснила со светской изысканностью, глядя прямо в глаза Бурцеву:

— Благородные синьоры Хранители Гроба и братья ордена Святой Марии изволили посетить наш дом и...

Снова сорвалась, отвела взгляд...

— И мерда, в общем!

Что ж, это экспрессивное словечко Бурцеву было уже знакомо, и ничего хорошего оно не сулило. Джеймс, помнится, этим ругательством приветствовал появление «летающих гондол» цайткоманды.

— Что им нужно?

— Хранители ищут опасных преступников, сбежавших из крепости Санта-Тринита и... и убивших отца Бенедикта.

Дездемона подняла глаза. Глаза венецианки были полны ужаса, смертной тоски, предчувствия неминуемой беды и еще чего-то. Сожаления какого-то, что ли.

— Это ведь сделали вы, синьор Базилио? Вы убили отца Бенедикта? И вы забрали его оружие с громом смерти?

Бурцев кивнул. Сочинять правдоподобные легенды он сейчас был не способен.

— О, мамма миа! — Дездемона прикрыла свой чудный ротик рукой. — Я-то думала, вы просто воры, грабители, брави, какие-нибудь, а вы... Да, неспроста на нашей рии гремели громы Хранителей Гроба. Ох, если б я только знала...

— Не впустила бы?

— Не знаю, — венецианка вздохнула. — Ничего уже не знаю. Возможно, лучше бы было иметь дело с Бенвенутто, чем с Хранителями и тевтонами. Если немцы узнают, что вы здесь...

— Что они сейчас делают?

— Ходят по домам, выспрашивают, не заметил ли кто чего подозрительного.

— Что вы им сказали?

— Что видела, как два человека в мокрых одеждах пробежали дальше по улице.

— Почему стреляли?

— Слуга Бенвенутто пришел в себя, наткнулся на немцев. Наверное, решил, что Хранители Гроба и тевтонские рыцари явились по его душу и душу его господина, ломившегося ночью в чужой дом. В общем, испугался, попытался незаметно улизнуть, побежал...

— И?

— Его сразил смертоносный гром. Телохранителя Бенвенутто приняли за кого-то из вас. Но немцы уже разобрались, что это не тот, кто им нужен.

— Значит, будут искать тех, кто нужен, — философски заметил Бурцев.

Дездемона вдруг прижалась к нему всем телом. Бурцев ощутил дрожь испуганной женщины и запах ее волос — густой и острый какой-то.

— Я боюсь, синьор Базилио. Очень боюсь!

— Нам уйти, синьора?

— Да. Нет. Не знаю...

Она держалась за него все крепче и дрожала все сильнее.

— Ясно. Не волнуйтесь, синьора, мы сейчас же покинем ваш дом.

— Нет, постойте, не нужно. Простите меня, синьор, я просто боюсь.

Отцепляться от него венецианка явно не собиралась. Идиотское положение! Стоять в темноте вот так вот, в обнимку с чужой женой...

— А уходить вам никак нельзя. Сегодня — нельзя. Город напуган, на улицах мало народу.

— Мало? — нахмурился Бурцев.

Это ему совсем не нравилось.

— Очень мало! Я смотрела. А Хранителей и тевтонских братьев много...

Плохо! Они-то опасались встречи с гвардейцами дожа, а тут... Тут все выходило куда хуже!

— Но сюда немцы сегодня уже не вернутся, — шептала Дездемона. — А завтра... Завтра вы уйдете легко и незаметно. Завтра сенсо, завтра Венеция венчается с морем. Даже Хранители Гроба не в силах отменить древний праздник. И даже страх перед ними не удержит людей дома. Завтра улицы будут полны, завтра в каналах станет тесно от гондол. Вы сможете затеряться в толпе. Останьтесь. На эту ночь.