по его словам, я как бывший председатель НКРП был слишком "политизированной фигурой" для работы на посту директора ЦРУ.

Другие демократы из сената вместе с влиятельными голосами в прессе поддерживали его точку зрения. Энтони Льюис из "Нью-Йорк таймс" писал, что единственно, в чем ЦРУ не нуждается, это в "честолюбивом партийном деятеле", каким является Буш. "Балтимор сан" вопрошала: "Кто поверит в независимость бывшего председателя Национального комитета республиканцев?" Роберт Китли из "Уолл-стрит джорнэл" назвал меня "еще одним претендентом, рвущимся наверх".

Самая большая ирония заключалась в том, что, после того как я согласился взяться за работу, которая вела к полному тупику в политической карьере, меня критиковали за слишком большие политические амбиции.

Однако я получил совершенно неожиданную поддержку. Нарушая партийную этику, сенатор Уолтер Мондейл, который через 15 месяцев стал вице-президентом, сказал одному газетчику, бравшему у него интервью, что, возможно, для работы в ЦРУ как раз и нужен политик, так как он будет более чувствительным к разным злоупотреблениям со стороны этой организации. И в то время как консервативный обозреватель Джордж Уилл ставил под сомнение мудрость моего назначения, либерал Том Уикер на страницах "Нью-Йорк таймс" высказал предположение, что мой политический опыт, равно как и практика внепартийной работы в ООН и Китае, могли бы даже оказаться полезными для ЦРУ в его стремлении вновь завоевать доверие.

По мере приближения к слушаниям в сенате о моем назначении споры вокруг этого разгорались все сильнее. И тут я получил письмо с поддержкой и советом с Сан-Клементе, штат Калифорния.

"Дорогой Джордж,

Все, через что ты прошел до сих пор, покажется тебе "детским садом" по сравнению с тем, что тебя ожидает. Я только хочу дать тебе один маленький совет. Тебя будут всячески уговаривать уступить настояниям и пообещать членам сенатской комиссии сделать ЦРУ в будущем открытой книгой. Это, конечно, наиболее верный способ, чтобы уменьшилось число голосующих против и тебя утвердили. Но это также и вернейший способ уничтожить управление, которое и без того изрядно ослаблено бездоказательными нападками со стороны как сената, так и следственных комитетов палаты представителей.

Ричард Никсон"

Упоминание Никсоном об "уступках" было туманным намеком на политику человека, которого я должен был сменить в ЦРУ, — Билла Колби. В качестве директора ЦРУ Колби подвергался серьезной критике со стороны работников самого управления и правительственных чиновников за ту невероятную откровенность, которую он всякий раз демонстрировал перед комиссиями конгресса. Колби не раз вспоминал слова Киссинджера, который однажды сказал ему: "Ты знаешь, Билл, чем ты занимаешься, когда приходишь на Холм? Ты исповедуешься".

Однако Колби шел по тому же натянутому канату, по которому должен был пройти и я, став директором ЦРУ. Вопрос был в том, где предел того, что конгресс и общественность имеют право знать, а где в работе ЦРУ возникает необходимость секретности. Даже при самых лучших условиях работы этот вопрос влияет на все разведывательные операции, которые ведет свободное общество, и на него нельзя дать однозначный ответ. В той большой и неопределенной области, которая известна как "интересы национальной безопасности", один государственный чиновник считает совершенно секретным то, что другой рассматривает как несекретное.

Что касается Колби, то он был директором ЦРУ в тот период, когда доверие на Капитолийском холме к управлению было чрезвычайно слабым, а поскольку конгресс держит в своих руках и все финансовые рычаги, то соответственно оказались подорванными и способности управления выполнять свои функции. В годы Вьетнама и "Уотергейта" термином "национальная безопасность" слишком часто злоупотребляли и использовали во вред. Когда в обществе началась реакция на это, ЦРУ — самое секретное ведомство по роду своей деятельности — понесло самый сильный урон.

Колби был похож на генерала во главе дезорганизованной, отступающей армии. Он пытался сплотить ее, сделать ее способной дать еще один бой. По его мнению, единственное, в чем нуждалось ЦРУ в начале 70-х годов, был директор, который мог бы официально противостоять всесокрушающему нажиму конгресса и общественности.

Но даже начатая Колби политика "открытых дверей" не успокоила критиков работы управления. Точно так же, как узко мыслящие чиновники в правительстве, желавшие, чтобы на всех их документах, вплоть до последней докладной записки, стоял штамп "совершенно секретно" или "секретно", люди на Капитолийском холме и в средствах массовой информации пытались превратить ЦРУ в орудие исполнения своих честолюбивых замыслов. То, с чем столкнулось разведывательное сообщество страны в 70-е годы, было не просто потерей общественного доверия к государственным учреждениям. Определенная часть политиков и журналистов потеряла сдерживающие начала, понимание того, что, невзирая на то, как употреблялось понятие "национальная безопасность", реальные интересы национальной безопасности действительно существуют и в нынешнем мире их следует защищать.

В своем письме Никсон коснулся и этой проблемы:

"В любой период разрядки опасность войны уменьшается, но опасность невоенного покорения возрастает в геометрической прогрессии. Мы можем ожидать, что тайная деятельность тех, кто противостоит нам и нашим друзьям в мире, в ближайшие месяцы и годы усилится. Соединенные Штаты не должны перенимать философию наших коммунистических противников, особенно из Советского Союза, согласно которой для достижения цели годится любое средство. В то же время мы должны найти эффективный способ борьбы, препятствуя использованию коммунистами периода разрядки с целью покорить нас".

К письму с Сан-Клементе был приложен перечень "Высказываний Сун Цзы", китайского "Клаузевица", который жил приблизительно в 500 году до н. э. Никсон отчеркнул один из афоризмов, который резюмировал суть его письма: "Верх искусства, — писал Сун Цзы в своем "Трактате о военном искусстве", — это не выиграть сто битв, а, напротив, покорить армию врага без сражения".

Декабрь 1975 года был далеко не лучшим временем для того республиканца, которого сенат должен был утвердить на пост директора ЦРУ. Медовый месяц президента Форда и конгресса давно прошел, и казалось, что один из каждых трех сенаторов-демократов хочет выдвинуть свою кандидатуру на пост президента, а два других претендуют на то, чтобы занять пост вице-президента или место в кабинете следующей администрации.

Однако партийные стычки были только частью проблемы, с которой столкнулся Белый дом при