Она снова вздергивает подбородок, на ее красивом лице написано неповиновение.

– Ты уже знаешь все, что нужно. Всегда знал. Не могу поверить, что сейчас ты придаешь этому такое большое значение.

Я едва сдерживаюсь, чтобы спросить напрямую: правда ли то, что рассказал отец. Когда он вошел в клуб «Золотоискатели», то увидел на стене постер с Джен. Бармен сказал, что она была одной из лучших танцовщиц и ходили слухи, будто она брала деньги за секс на стоянке.

Господи.

Мне нужно услышать это от нее. Хочу, чтобы она доверилась мне и призналась.

Но она отпирается. Не понимаю почему. Я не стану осуждать ее.

Или буду? Блин, не знаю.

– Все, что от тебя прошу, это быть честной со мной, – умоляю я почти с отчаянием.

Потому что я действительно в отчаянии.

– Я все рассказала. Больше нет ничего, что ты должен знать.

Она скрещивает руки на груди.

– Теперь все?

– Никуда ты не пойдешь, – угрожаю я.

– Черта с два!

Проклятье! Не могу поверить, что Джен толкает меня на это.

– Если уйдешь, я уволю тебя.

– Я ухожу. – Ее глаза сверкают. Я вижу в них беспокойство и страх. И все же она говорит, что уходит.

Глядя на нее, я стискиваю челюсти.

– Хорошо, ты уволена, с этого самого момента. Окончательный расчет я сделаю сегодня вечером.

– Не стоит. Мне не нужны твои деньги, – бросает она мне и отворачивается. – Во всяком случае, в подобных обстоятельствах.

Все, что я когда-либо делал – это заботился о ней.

– Если «обстоятельства» – это охранять и защищать тебя, то раньше ты не протестовала! – кричу ей вслед.

Джен не оборачивается и не говорит ни слова. Я не понимаю ее. Более того, я уверен, что и она не понимает меня.

Мы не понимаем друг друга.

Через пару минут с мрачным выражением лица в кабинет заходит отец, медленно качая головой. Несомненно, он заметит мой опустошенный взгляд, потому что я с трудом сдерживаю себя.

– Она тебе сказала? – спрашивает он.

– Я не хочу говорить об этом. – Я начинаю шарить в ящиках в поисках… чего? Не знаю. Если я встречусь взглядом с отцом, то сломаюсь и заплачу, как ребенок.

Он вздыхает.

– Сын, она самая обыкновенная шлюха. Ты действительно хочешь связать жизнь с такой девушкой?

Я вскакиваю со стула и бросаюсь на него, прижимая его к стене так резко, что он сильно бьется затылком о стену. Наши лица почти касаются друг друга, я смотрю ему прямо в глаза и вижу в них страх и замешательство.

– Еще раз назовешь ее шлюхой, и я разорву тебя на куски! Ясно?!

Он испускает резкий, заикающийся вздох.

– Тебе по-прежнему есть до нее дело? Даже после всего, что я тебе рассказал?

– Я не включаю и не выключаю свои чувства, как проклятый рубильник, – цежу я ему. – Я не ты.

Его глаза темнеют от гнева.

– Ты не знаешь меня.

– Проклятье, ты прав! Я тебя не знаю. Ты никогда не задерживался надолго. Последний раз я видел тебя два года назад! – кричу я. Я так зол на отца, на Джен, на себя.

Что, черт возьми, со мной не так? Со всеми людьми в моей жизни? Все так сложно. Я устал от этого. Я хочу простой жизни. Я хочу быть счастливым.

Я хочу быть с Джен. Но опять-таки это непросто.

– Кажется, ты никогда и не хотел, чтобы я был рядом. Твоя мать использовала любую возможность, лишь бы не дать мне стать частью твоей жизни, – выдает он мне.

Ошеломленный его словами, я ослабляю хватку и отхожу.

– Что ты сказал?

– Ты думал, я не хочу быть частью твоей жизни? Думаешь, я держался подальше, потому что сам хотел этого? – Отец поднимает руки, поправляя рубашку, которую я смял, поправляет волосы, укладывая непослушные пряди. – Твоя мать сделала все возможное, чтобы держать меня подальше от тебя.

– Почему? – Я не верю. Я знаю, она ненавидит его, но она бы не смогла держать его подальше от меня… Или смогла бы?

В детстве я прятался и подолгу плакал, мечтая иметь отца, который любил бы меня и проводил со мной время. Мать знала это, потому что не раз находила меня заплаканным. Я завидовал Дэнни: у него был отец. Я наблюдал их крепкие отношения, полные взаимной любви. Они играли в бейсбол или футбол во дворе, вместе ходили на рыбалку. Они всегда звали меня с собой и старались, чтобы я чувствовал себя желанным гостем, но в глубине души я ощущал себя лишним. Ревнивым, нелюбимым подкидышем.

– Думаю, она боялась, что я заберу тебя у нее. Не знаю. Наши отношения свелись к одной случайной встрече, последствия которой полностью вышли из-под контроля. Когда она сказала, что беременна, я попытался поступить правильно и женился на ней. Я хотел быть отцом. – Он замолкает и глубоко вздыхает, его плечи резко прижимаются к стене, на которую он все еще опирается. – Буквально через несколько дней после переезда к ней я понял, что мы приняли неверное решение. Все время ссорились. Твоя мать ненавидела меня, считая, что я обрюхатил ее и лишил свободы.

И снова это проклятое слово: свобода. Джен постоянно борется за свободу, а я постоянно пытаюсь удержать ее. Может быть, я больше похож на своего отца, чем думаю.

– Я всегда думал, что это ты не хочешь быть со мной, – машинально повторяю я. Хотя голова идет кругом от всего того, что я узнал. – Мама говорила, ты ненавидел Шинглтаун и всегда мечтал уехать.

Отец смеется, но я не слышу веселья в его голосе.

– Твоя мама права. Я действительно ненавидел этот дурацкий горный городок. Там было нечего делать, не было хорошей работы. Я выбивался из сил. Мой отец порвал со мной все связи. Он умер, а я даже не знал об этом. В двадцать восемь лет у меня должна была быть своя голова на плечах, понимаешь? К тому времени я должен был во всем разобраться. Но оставался просто большим ребенком, который хотел веселиться. У меня не было никаких реальных обязанностей, пока не появился ты.

Я и понятия не имел, что он чувствовал себя подобным образом, что он страдал. Конечно, он никогда не пытался объясниться со мной, в то время как мать не упускала случая наговорить о нем гадостей. Я могу позвонить ей сию минуту, и она назовет Конрада Уайлдера отбросом общества и любыми другими ужасными словами, какие только сможет придумать.

– Так почему же вы не развелись? – Этот вопрос так и остался для меня загадкой. Если они так ненавидели друг друга и не могли жить вместе, почему не развестись и не покончить со всем этим?

– Звучит глупо, но я не хочу выкинуть ее из своей жизни. Сумасшествие, да? Может быть, нам просто лень. Не знаю. – Отец говорит так, будто пытается убедить самого себя. – Мы всегда продолжали общаться: твоя мать и я.