А что ему оставалось делать? Когда крупный, лоснящийся, уверенный в себе Кудасов встречал его у порога, упираясь вытянутой рукой в дверной косяк и поглядывая на Гладилина сверху вниз насмешливыми глазами, говорил что-нибудь вроде: «А вот и наш батя! Не забывает нас!» – трудно было сохранить лицо. Кудасов вел себя вежливо, но так бесцеремонно, словно Гладилин на самом деле приходился ему родственником, да еще и самым бедным. Самое ужасное, что сын Колька тоже становился таким. Все чаще Гладилин замечал в его наивных детских глазах досаду, которая прямо относилась к несостоятельному, находящемуся на птичьих правах папаше.

Сегодня, например, Гладилину опять приготовили сюрприз. Он приехал в Раменское поздновато, а тут выяснилось, что местный «Сатурн» принимает команду то ли из Волгограда, то ли из Самары, и господин Кудасов ведет Кольку на матч. На обоих заранее красовались фанатские шарфы с клубной символикой, в кармане лежали билеты в какую-то особую ложу, оба были возбуждены и строили планы, которые включали в себя и такую заманчивую перспективу, как метание петард на газон стадиона, так что фигура Гладилина смотрелась на этом фоне особенно бледно. Нет, Кудасов был великодушен до конца и позвал Гладилина на матч, но тот решительно отказался. Он терпеть не мог футбола, фанатов, всех этих «новорусских» развлечений, к тому же его всерьез начинал беспокоить живот. Встреча получилась скомканной, особенно фальшивой и совсем короткой – в таких обстоятельствах это было ее единственным преимуществом. Гладилин с деланым оптимизмом попрощался с сыном, под насмешливым взглядом Кудасова сел в свою колымагу и уехал. У него было такое ощущение, что больше он здесь не появится никогда.

Впереди из-за поворота выплыло золотистое облако очередной березовой рощи. В сером вечернем воздухе листва светилась особенно ярко, словно насыщенная электричеством. На обочине темнела одинокая тонкая фигурка. Присмотревшись, Гладилин понял, что это молодая женщина. Кажется, она голосовала.

«Удивительно, откуда она здесь? – подумал Гладилин. – Машин не видно, вечереет, кругом поля… Не из рощи же она вышла? Неподходящее время для прогулок».

Он невольно сбавил скорость. Все неписаные законы, на которых Гладилин был воспитан, требовали, чтобы он подобрал женщину. Он и собирался это сделать, но в этот момент предостерегающе вспыхнула боль в животе.

Гладилин заколебался. В такой ситуации не стоило брать пассажира, особенно женщину. Глупо будет, если ему приспичит настолько, что придется бежать в кусты на глазах у попутчицы. А живот не отпускал. К тому же Гладилина начинала мучить легкая тошнота. Теперь у него не было никаких сомнений – не стоило есть те сосиски. И вообще, пора всерьез заняться вопросом питания.

Но когда машина поравнялась с замершей на краю дороги фигуркой, Гладилин совершенно автоматически нажал на тормоз. Вот так запросто проехать мимо голосующей на дороге женщины он не мог.

– Что-то случилось? – спросил он, открывая дверцу.

Она была невысокого роста, но хорошо сложена и с первого взгляда показалась Гладилину очень привлекательной. Короткая стрижка, льняные волосы, перетянутый в талии бежевый плащ. С ответом она не спешила, словно хотела вначале присмотреться к незнакомому человеку – внимательно изучила его лицо, номер машины и лишь потом сказала слегка напряженным, совсем не любезным тоном:

– У меня неприятности. Можете меня подвезти?

Собственно говоря, пути назад у Гладилина не было. И хотя боль в животе давала о себе знать все сильнее, он решил рискнуть. В конце концов, не на край света ехать. Хотя, конечно, удовольствия от общения с красивой женщиной он уже не получит. Будет добрый поступок в чистом виде – без всякой подоплеки.

– Вам в Москву? – спросил он.

– Куда же еще? – с легким раздражением ответила она, глядя на проносящиеся мимо многотонные грузовики с фурами.

Грузовики шли порожняком, на полном ходу. Ветер трепал разукрашенный рекламными надписями брезент, шоферюги-дальнобойщики с большим любопытством косились на странную пару у обочины и скалили зубы.

– Садитесь! – сказал Гладилин.

Женщина быстро уселась на переднее сиденье, захлопнула дверцу и сунула руки в карманы плаща. Гладилин стеснялся разглядывать ее, но успел заметить холодные серые глаза, неприятную складку узковатых бледных губ, слишком острый подбородок. Пожалуй, вблизи она не кажется такой уж привлекательной, решил Гладилин. Он тронул машину с места и прибавил газу – теперь ему стоило поторопиться.

Беседы он не затевал. Женщина молчала тоже, погруженная в какие-то свои думы. В другое время Гладилина неизбежно заинтересовал бы вопрос, какие неприятности ее постигли, но сейчас ему и своих хватало. Боль в животе медленно, но неуклонно нарастала. Гладилин боялся лишний раз пошевелиться – лишь морщился и в досаде кусал губы. На свою спутницу он старался не смотреть, лишь случайно обратил внимание, что ее обувь в полном порядке – если бы она действительно вышла из рощи, это было бы заметно. Значит, ее кто-то высадил – из автомобиля или из автобуса. В принципе, уже неприятная история, даже если не принимать во внимание, что за причины ее вызвали.

Откуда-то сзади возник надсадный ревущий звук мотоциклетного мотора. Гладилин посмотрел в зеркало и помрачнел. Их догоняли какие-то подонки на тяжелых мотоциклах. Кто бы еще стал раскатывать на мотоциклах в такое время года? Обкуренные, ищущие приключений подонки. Из тех, что носят кожаные куртки и стригутся наголо. Мотоциклов было два, а седоков трое – на переднем было занято и заднее сиденье.

Гладилин заметил, что и женщина посмотрела назад с беспокойством. Мотоциклисты их нагоняли. Гладилин почувствовал неприятное сосущее чувство под ложечкой. Это был страх – совершенно неподходящее дополнение к больному животу.

Передний мотоцикл поравнялся с «Жигулями» и теперь катил рядом. Его пассажиры беззастенчиво рассматривали Гладилина и женщину. Это были высоченные жилистые парни, стриженные, как и ожидал Гладилин, под ноль, в кожаных куртках. У того, что держал руль, на тыльной стороне кисти красовалась сложная татуировка – какие-то драконы, розы, иероглифы – полный набор символов, которые ровным счетом ничего не выражали. Мотор их мотоцикла трещал над ухом у Гладилина угрожающе, как пулеметная очередь.

Он с большим трудом заставил себя повернуть голову. Их взгляды встретились. Несколько мгновений оба парня пристально рассматривали Гладилина, словно прикидывая, много ли понадобится труда, чтобы от него избавиться. Увиденное, видимо, удовлетворило их, потому что оба разом ухмыльнулись – глумливо и презрительно, а потом тот, что сидел сзади, поднял вверх средний палец и поднес его едва ли не к самому носу Гладилина. Потом они вдруг прибавили скорость, и оба мотоцикла в одно мгновение унеслись далеко вперед.

На спине у Гладилина выступила испарина. Он испытал что-то похожее на кратковременный восторг, но почти сразу же его охватило чувство гадливости, которое относилось и к нему самому тоже. Ему повезло – эти типы могли сделать что угодно – разбить стекло, избить, изуродовать автомобиль, надругаться над женщиной. Но они только показали палец, а он едва не наложил в штаны от страха. Если бы рядом не было незнакомки с льняными волосами, Гладилин воспринял бы случившееся гораздо спокойнее. На глазах у женщины трудно быть малодушным.