Бросились мамки-няньки в пыли искать, что куры в Поспелке, засуетились. Да, нашли сразу же двух петушков.

— Прозору снести надобно, — побледнев от страха одна сказала.

— Он с нас три шкуры и спустит за то, что княжичей без присмотра оставили, — заспорила другая. — Уж поверь мне.

— Да, я ж всего чуточку попросила их на скамеечке посидеть, чтобы за гребешком сбегать, — всхлипывала молодая деваха.

Поняла, что ее недогляд, с нее спрос будет.

— Все равно надобно Прозору сказать, — мрачно вступилась третья. — Коли мы не скажем, а он сам дознается, хуже будет.

Все нехотя закивали головами.

— Да, он, поди, уже знает все, — хмыкнула одна из нянек. — У него повсюду свои глаза и ухи.

— Расскажи нам добрую сказку, — потянул Озара за рукав младший мальчишка.

— Не страшную только, — уточнил брат.

— А вы знаете, как лягушка царевной стала? — хитро спросил скоморошек, присев перед скамеечкой прямо на траву.

— Не, не знаем, — замотали русыми головенками братья.

— Ну, так слухайте! — и Нежданка начала им рассказывать одну из самых любимых своих сказок.

Мальчишки слушали, открыв рты, а потом еще в ладоши хлопали.

Так увлеченно Озар рассказывал, что не заметил, как мамки-няньки в лице меняются, да в тень отступают.

Князь Владивой за спиной у Озара встал да слухает, как скоморошек малым княжичам сказку плетет. До конца дослушал, потом только вопросил:

— Как звать?

— Озаром кличут, — ответил паренек, обернувшись.

Такого статного мужика скоморох отродясь не видывал. Одежа бархатная, темно- синяя, серебряной ниткой да жемчугами расшитая, шапка высокая, мехом собольим оторочена. Борода окладистая, глаза ясные, взгляд внимательный, по-доброму князь смотрит.

— Жалко, что ты мальчишка, — задумчиво сказал Владивой. — Понравился, славно языком мелешь. Была бы девка, в терем взял сказки мальцам сказывать — уж больно складно у тебя выходит.

Сказал князь да пошел от мыльни прочь. Только тут Озара как что-то толкнуло изнутри под ребра. Никак все та же чуйка кулачком мохнатым постучала, мол, не стой болваном, лови удачу, дурачина ты этакая.

Осмелился скоморошек, вперед князя забежал да сам без спросу обратился:

— А у меня сестрица есть, в деревне живет, Славкой кличут. Ужо она тех сказок в три раза больше меня знает. На годок постарше, лицом очень схожа — мы с ней как две капельки. Все, что я знаю, — то она мне сказывала, только уж я, балбес, всего и не запомнил.

Задумался князь, голову на бок склонил. А потом ответил:

— Пусть приходит в терем, княгиню Рогнеду спросит. Потолкуем с твоей Славкой.

Ах, как бешено заколотилось у Нежданки сердце, затрепетало, что знамя, с которым дружина в новый поход отправляется. Коли понравится она княгине, да в терем возьмут, это ж совсем другая жизнь тогда начнется. А от скоморохов — все одно — уходить скоро пришлось бы.

Глава 29. Славка народилась, или Лазоревая вишня

Бежал скоморох со всех ног по улицам Града — то видели бабы, девки, мужики, малые дети, собаки, вороны, лошади да шесть котов. Бежал в сторону трактира «У Сивой кобылы».

Все новое про себя на ходу придумывала Нежданка, — как к княгине явиться, да что сказать. На голове у скоморошка колпак с бубенцами — то всем слыхать, а что на уме — никому не догадаться.

Урюпа с Пересмяком в баню собрались, с вениками у крыльца стоят, поди, его, Озара, ждут. Промелькнул он мимо них, за спиной Урюпы проскочил, да сразу к Ванде за стойку пробрался. Пригнулся и на коленках дальше пополз, чтоб его не приметили.

А Ванда добрая сегодня, всем улыбается. Плошку за столом постояльцы разбили, а она только смеется. «На счастье!» — говорит. Видать, успел уже Балуй ее приголубить.

— Ванда, Ванда, — зашептал Озар, да за подол ее легонько дергает.

Наконец она услыхала, откуда бубенцы скоморошьи звенят, и шепот доносится, под ноги посмотрела.

— Милый мальчик, ты приехал! — почти запела Ванда. — Как я рада снова тебя видеть! Угостить тебя шоколадом?

Озар палец к губам прикладывает — «тссс» показывает, просит его не выдавать.

Как нравится Ванде все эти игры, эти скоморохи в колпаках с перезвонами, а истории какие они с собой на бубнах привозят из дальних деревень — это же просто чистый глоток родниковой воды в пыльном и шумном Граде.

— Ванда, у тебя одежа деревенская есть? — шепчет Озарушка.

— Мальчик мой, тебе не нравится мое новое платье? — обижено поджала губки Ванда.

Она даже покружилась, чтобы показать, как хороша со всех сторон. В Озара полетела капуста из щей с ее подола, но он уклонился.

— Королевишна! Прелестна! — мальчишка послал хозяйке воздушный поцелуй, стряхнув с пальцев капусту.

Одна все ж таки прилипла.

— А насколько я хороша? — игриво потянулась Ванда вперед и вверх.

— Как майская роза! Как яблоневый цвет! — затараторил Озар, пока у Ванды оладушки совсем из платья не выскочили. — Как лазоревая…вишня! — ляпнул он зачем-то.

Просто «лазоревый» — красивое слово, захотелось ввернуть, а что «лазоревое» так сразу не придумаешь.

— Какой милый мальчик! — румянилась Ванда. — Ты заслужил свой шоколад, даже со сливками, пойду приготовлю.

Ванда развернулась, чтобы уйти, но Озар ее удержал за платье.

— Ванда, одежа? — напомнил он. — Мне надобно. Девкой деревенской хочу обрядится, шутку одну задумал.

— Ой, как интересно! — Ванда захлопала в ладоши от восторга.

Тут в трактир ворвался Урюпа, заревел, захрюкал обиженным кабанчиком:

— Ванда, ты Озарку не видала?

Ванда широко распахнула глаза и обворожительно улыбнулась. Она всегда так делала, когда надо было подумать.

— У меня, кажись, в ухе что-то звякнуло, пока у крыльца стояли, — пояснил Урюпа.

Озар замер, прячась под стойкой, чтобы бубенцы на рукавах и колпаке его не выдали. Ванде он молча указал пальцем наверх.

— Ах… Озарка… — наконец, игриво откликнулась Ванда. — Кажется, кто-то из ваших прошмыгнул туда, — она жеманно указала