– Должно быть, ждут попутного ветра, – объяснил он, – и ему пришлось идти кружным курсом, чтобы вернуться на это место. Если к вечеру мы все еще будем здесь, придется развести огонь побольше.

– А шалаш?

Бойд тяжело вздохнул:

– Хорошо, давай соберем пальмовые листья, но только около берега. Нужно оставаться здесь, чтобы нас увидели с любого проходящего корабля.

Бойд помог Кейти встать, но вместо того чтобы отпустить, притянул к себе:

– Пусть ты самая несносная и упрямая из моих знакомых женщин, но все же остаешься единственной, с кем я хотел бы провести остаток жизни, и больше мне нечего сказать.

С этими словами он отошел, оставив ее с открытым ртом. Кейти оставалось только смотреть ему вслед. Этот мужчина постоянно находит способ тронуть ее сердце. И похоже, с самого начала замыслил ее очаровать.

Она побрела в противоположном, направлении. Песок так нагрелся, что почти обжигал ноги, но пальмы росли чуть подальше, и Кейти быстро направилась к тому месту. Бойд окликнул ее. Она обернулась. Он махал рукой, приглашая подойти. Кейти послушалась и зашагала к нему.

– Мы все сделаем быстрее, если разделимся, – сказала она, подходя ближе.

– Значит, мы не сделаем все это быстрее. Предпочту оставаться в твоем обществе.

Трудно было спорить с ним, когда он находился в таком благоразумном настроении.

– Хорошо, но я стану собирать листья, до которых легко дотянуться.

– Думаю, мы и на земле найдем все, что понадобится.

Уже через десять минут Кейти возвращалась к почти погасшему костру с полными охапками листьев, и Бойд немедленно принялся подбрасывать хворост в тлеющий костер. Кейти уселась и стала наблюдать за ним.

– Я хотела бы кое о чем спросить тебя, при условии, что мы опять не начнем спорить, – осторожно начала она. – Ты готов подождать меня?

Она думала, что придется что-то объяснять, но он, очевидно, думал о том же.

– Это означает, что ты хочешь выйти за меня… со временем, – так же осторожно ответил он.

– Я никогда не говорила, что не хочу этого.

– Знаю. Только не сейчас, верно? Но посмотри на это с другой точки зрения. Брак не означает немедленного конца путешествия. Наоборот, у нас появится единая цель. Общие воспоминания. Впечатления. Неужели ты воображала, будто я попрошу тебя немедленно сойти на берег? У меня свой корабль, Кейти. И я отвезу тебя, куда только захочешь.

Бойд был готов на любые уступки. На Кейти нахлынуло столько эмоций, что глаза неожиданно наполнились слезами. Но он не принял во внимание единственное препятствие.

– Семейная жизнь подразумевает появление детей, а дети нуждаются в постоянном доме и заботе. Их нельзя таскать на корабле по всему свету. И я не готова отказаться от путешествия, чтобы стать женой и матерью раньше, чем планировалось.

– Моя невестка Эми сумела вырастить детей на корабле своего мужа. Моего брата Уоррена. Они плавают с няней и наставником ребятишек.

– Может, ей это подходит и она всем довольна, но я оказалась на борту «Океана» только потому, что он доставит меня, куда пожелаю. И не настолько я люблю море, чтобы жить в нем постоянно. Слишком много ветра, слишком соленый воздух, и несколько раз меня едва не одолел приступ морской болезни. Слава Богу, все быстро прошло.

Но и на это у Бойда был ответ.

– Я готов отказаться от моря, когда ты этого захочешь. Собственно говоря, я уже решил навсегда остаться в Англии. По крайней мере так было, пока ты не вошла в мою жизнь. И у тебя там тоже есть родственники.

– Нет у меня никого.

– Но я думал…

– Я тоже думала. Но они не захотели иметь со мной ничего общего. Когда-то они отказались от матери. Теперь я отказалась от них.

– Мне очень жаль.

Кейти пожала плечами.

– Мне уже все равно.

Ей было далеко не все равно, но она не хотела говорить об этом. Как не хотела говорить о свадьбе. И все же они опять обсуждают возможность брака. И она явно проигрывает поединок. Бойд заставлял Кейти заново пересмотреть свои взгляды, и это ее пугало. Но хотя он представлял будущее в розовом цвете – она не возражала бы против того, чтобы когда-нибудь поселиться в Англии, – всех ответов у него не было. Просто не могло быть. Если они поженятся сейчас, она забеременеет… если уже не забеременела. А это обязательно произойдет с таким ненасытным любовником, как Бойд. И тогда путешествие закончится.

Навсегда.

Но о Господи, выйти за него, наслаждаться его ласками каждый день, вместо того, чтобы больше никогда их не испытать: ведь после сегодняшнего дня Кейти просто обязана не подпускать его близко! Она позволила себе один день блаженства, однако не посмеет его повторить. Если только не даст согласия немедленно выйти замуж.

Отказаться ради Бойда от возможности увидеть мир, зная, что он даже не любит ее.

И хотя внутренний голос умолял Кейти согласиться, она понимала, что, как и Бойд, просто не способна мыслить здраво, когда он рядом.

Она уже хотела пообещать ему, что подумает, как вдруг увидела на горизонте корабль…

– Уходи с пляжа, Кейти. Быстрее! Не спорь! Делай, что тебе говорят!

Но Кейти не была бы собой, если бы не возразила:

– Но ты сам сказал, что нас должен увидеть Тайрус!

– Это не «Океан».

– Откуда ты знаешь? Разве можно прочитать название на таком расстоянии? – раздраженно крикнула Кейти, настроение которой постепенно менялось от восторга по поводу немедленного спасения до недоумения и панического страха.

– Это двухмачтовая бригантина, судно того класса, который обычно предпочитают пираты.

Дальнейших убеждений не потребовалось. Кейти помчалась под прикрытие кустов.

Опасаясь, что пираты увидят дым, Бойд немного задержался, чтобы засыпать песком костер, и швырнул под пальму собранные ими листья. Пусть все выглядит так, будто листья сами нападали! Он даже успел схватить туфли и куртку, после чего нырнул в заросли.

Кейти сжалась в комочек и осторожно посматривала на самую высокую часть берега. Похоже, бригантина всего лишь проплывала мимо острова.

– Они не видели нас, – попыталась она убедить Бойда, но голос ее предательски дрожал.

– Это пока трудно сказать.

– Зачем им вообще смотреть в эту сторону, когда они плывут не сюда?

Кейти показала на судно, которое по-прежнему держалось вдали от острова. Бойд глянул на нее, хотел что-то сказать, но передумал. И это колебание встревожило ее больше любых слов.