На допросе они показали, что, попав в окружение под Ельней, их взяли в плен и направили в лагерь для военнопленных. В Смоленске их завербовали и направили на специальные радиокурсы. Затем доставили в Можайск, где оставили 16 января для работы. Немецкая разведка снабдила их радиостанцией, оборудованной в подвале разрушенного здания Можайского райисполкома, шифрами, оружием, месячным запасом продовольствия и деньгами в сумме 9000 рублей.

В течение месяца группа должна была сообщать немецкой разведке по радио о положении в городе Можайске и сведения о частях Красной Армии.

После выполнения задания они должны были вернуться к немцам. 28 января 1942 г. в документе, подписанном Л.П. Берией и адресованном лично товарищу Сталину, говорилось:

«В связи с этим, представляется целесообразным использовать указанную группу для передачи немцам по радио, в интересах Красной Армии, соответствующих дезинформационных сведений.

Для этой цели один из задержанных, Ревин, 25 января в сопровождении оперативных работников и радиоспециалистов НКВД СССР возвращен в гор. Можайск с задачей передать немцам, что во избежание провала, в связи с наведением в городе порядка войсками Красной Армии, он просит установить с ним связь через несколько дней.

НКВД СССР просит Вашего указания Генеральному штабу Красной Армии разработать соответствующий дезинформационный материал военного характера для передачи его немцам по радио». К слову сказать, из 74 захваченных органами НКВД к началу августа 1942 г. германских агентурных радиостанций 31 радиостанция использовалась для дезинформации».

Из 222 заброшенных агентов-парашютистов только в марте 1942 г. добровольно явились в НКВД или другие советские органы 76 человек.

27 декабря 1941 г. Сталин подписал постановление ГКО СССР о государственной проверке (фильтрации) военнослужащих Красной Армии, бывших в плену или в окружении войск противника (№ 2069 сс). Не менее жесткая процедура проводилась и в отношении оперативного состава органов госбезопасности.

В пределах армейского тыла наркоматом обороны создавались сборно-пересыльные пункты, на которые направлялись все военнослужащие на освобожденных от противника территориях. Проверка осуществлялась оперативными сотрудниками особых отделов при специальных лагерях в Вологодской, Ивановской, Тамбовской и Сталинградской областях. К марту 1942 г. функционировало 19 спецлагерей. В их задачу входила фильтрация военнослужащих, которая предусматривала выявление среди них изменников, шпионов и дезертиров, а также не скомпрометированных лиц, пригодных к дальнейшей службе. По состоянию на 23 февраля 1942 г. особыми отделами в спецлагерях было проверено 128 132 человека.

Специальные лагеря находились в ведении Управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных. «Спецконтингент» привлекался к тяжелому принудительному труду в шахтах, на рудниках, в металлургической промышленности, на стройках и лесозаготовках.

В конце 1943 г. специальные лагеря передали в ведение ГУЛАГа, а «спецконтингент» уравняли в правах с заключенными. Со временем, кроме спецлагерей, появились проверочно-фильтрационные лагеря и специальные запасные воинские части.

* * *

В первые и самые напряженные годы войны начальника Управления особых отделов в буквальном смысле заваливали докладными записками, рапортами, спецсообщениями, сводками и т. д. Документооборот был колоссален. 6 марта начальник особого отдела НКВД Западного фронта комиссар ГБ 3-го ранга Л.Ф. Цанава информировал Абакумова:

«По сообщению особых отделов НКВД 5-й и 20-й армий, агитационно-разложенческая работа, проводимая политуправлениями и разведотделами этих армий среди солдат противника, заключается в следующем. Основным средством разложения армии противника была агитационная литература, забрасываемая в расположение немецких войск. Забрасываемая агитационная литература разлагающим образом действует на солдат немецкой армии.

В результате распространения листовок, воззваний и обращений к немецким солдатам были отмечены в ряде случаев суждения немецких солдат, направленные против войны и фашистских порядков. Немецкие солдаты относятся положительно к нашим листовкам, и во многих случаях листовки были обнаружены у захваченных добровольно сдавшихся в плен, и у убитых немецких солдат».

Затем в документе приводятся факты: «Листовки, забрасываемые в расположение противника, в основном были содержательны, отражали жизненные вопросы солдат и раскрывали сущность гитлеровской власти и неминуемое поражение Германии в войне в СССР.

Следует отметить, что радиопередачи с передовой линии на немецком языке для солдат армии противника, производимые политуправлением армии, также заслуживают положительного отзыва (за степень) агитационного воздействия на немецких солдат».

Но, несмотря на положительный тон документа, недочеты в работе по разложению армии противника занимают в нем третью часть:

«1. Несмотря на большое количество разбросанных листовок, все же должного эффекта в разложении армии противника нет. Листовки авиацией иногда разбрасывались в малонаселенных пунктах, где в большинстве были мелкие группы войск противника. Большое количество листовок сбрасывалось в лес и поле и не попадало в расположение противника.

21 февраля с.г. нашими самолетами было сброшено большое количество листовок на передовую линию наших частей. Часть этих листовок даже попала на 19 километров в наш тыл.

Подобные случаи забрасывания листовок на нашу передовую были и раньше.

2. Разведотделы армий по разложению войск противника до сего времени не проводили никакой работы и по этой работе от РО фронта не имеют никаких указаний.

3. До сего времени совершенно не практиковалась переброска обратно в расположение противника пленных немецкой армии с заданием о разложении немецкой армии.

4. Не практиковались выступления немецких военных по радио с обращением к солдатам немецкой армии сдаваться в плен.

5. Политаппарат, предназначенный для проведения этой работы, во многих случаях используется не по назначению, привлекается к выполнению других поручений».

Не менее интересны докладные записки, адресованные Абакумову из особых отделов фронтов и армий, в которых подводились итоги военных действий частей и соединений. Характерно, что в них анализировались не столько успехи, сколько грубейшие ошибки и недочеты, обычно приводившие к огромным потерям. Получается, что если командиры и начальники не думали о своих бойцах, то их заставляли об этом думать в особых отделах. Ведь по многим фактам принимались соответствующие карательные меры. И кто знает, сколько жизней спасли военные контрразведчики своей работой на передовой.

14 февраля 1942 г. начальник особого отдела НКВД 1-й Ударной армии капитан ГБ Брезгин докладывал Абакумову:

«В ходе операций со стороны отдельных командиров подразделений и соединений в целом допускались грубейшие ошибки и недочеты, которые приводили к большим потерям.