– Это не убьёт его? – спросил Ноальд.

– Нет, только так я заживлю внутренние разрывы.

Виктор лежал без сознания.

Я залепила свою рану лепестком. Мне уже можно давать значок почетного донора и скидку на госуслуги.

– Симона, осколок двигается!

Он действительно потихоньку полз к краю кровати, набрав скорость после того, как вылез из лужи крови. Видимо, примесь моей его угнетала.

– Не торопись, голубчик.

Я поднесла к нему медальон. Осколок остановился.

– Ноальд, откройте шторы, нужно больше света.

Луч солнца вошёл в кристалл (тот вспыхнул, будто наполнился пламенем) и, преломившись в его сияющих гранях, ринулся к осколку, который растаял без следа.

Я повалилась на кровать, кажется на ноги Виктора.

Проснулась поздно ночью в своей постели. Я мечтала о ней три дня! Встала, накинула халат и поспешила проведать короля.

Дворецкий спал в кресле. Пришлось разбудить.

– Как он?

– Дыхание ровное. Лекарь осмотрел его пару часов назад, сказал, положительные изменения очевидны.

– А разбойники где? И баронесса?

– Разбойники спят, уснули в библиотеке. Мы перетащили их в гостевую комнату. А баронесса ушла к себе: всё ворчала, она-де чересчур стара для таких приключений.

– Ну ладно, зовите меня, когда король очнётся.

Король очнулся утром.

– Ты и вправду настойчива.

Он выглядел гораздо лучше.

– А что я говорила? Как ты себя чувствуешь?

– Честно? Ужасно. Но первый раз за двадцать лет мне хочется кого-то обнять.

– Ты меня пугаешь! Свидетельство о браке порвал?

– Нет ещё.

– Рви. Сейчас рви.

Виктор улыбнулся. Какая чудесная у него улыбка! Вынул из-под подушки свиток и разорвал его театральным жестом. А какие красивые руки!

– Подойди, прошу.

Мы обнялись. Он погладил мою щёку и поцеловал в лоб.

– Ты больше не моя жена. Ты – моя сестра.

– Ну, это ещё терпимо.

* * *

Пока служители хранилища искали смягчитель сердца, я решила навестить пророчицу в деревне, отдых на свежем воздухе мне не помешал бы. Ведьме отправила заговорённого почтового голубя, а перед отъездом заехала к Мелвину.

– Слышал о вашей оглушительной карьере, Симона. Вы объявлены сестрой его величества, герцогиней Эдер.

– А куда делась прежняя герцогиня Эдер? Я не успела спросить его величество.

– Умерла. Её отравил муж. Он в тюрьме, наследников нет. Вы – единственная. Даже не знаю, прилично ли теперь к вам так запросто обращаться! Зато на старости лет напишу в мемуарах, как мы вместе заклинали фасоль.

– Издеваетесь?

– Мщу.

– Ну вы и злодей!

– Не смущайте, прошу! У нас в Ордэсе это сродни безудержной лести.

– Думаю, уже нет.

– Кстати, не вы ли рекомендовали меня на должность министра сельского хозяйства?

– Ну… Я же сестра короля, должна заботиться о государстве. А вы против министерского поста?

– Ещё как! Придется работать вдвое больше.

– Глупости. Назначьте грамотных заместителей.

– Неужели король согласился?

– Разумеется.

– Свет истинной любви? Он преобразил его величество?

– Тсс! Никому не говорите.

– Да мне и некому говорить.

– А у меня для вас сюрприз. Вот, возьмите.

– Подлизываетесь? Элегантное кольцо. Откуда оно и для чего?

– По случаю прихватила в хранилище, как сестра короля. Имею право. С ним вы не пройдёте мимо вашей суженой.

– Боже! Вы с моей тётей спелись?

– Нет. Она, конечно, жаловалась на вас, но кольцо – моя личная инициатива. Вы так заняты своими растениями! По выходным – рыбалка. Теперь ещё и министр! Вам некогда в сторону глянуть, а оно притянет вас к ней.

– Симона, я не очень доверяю амулетам.

– А чему же вы доверяете?

– Интуиции. И я бы точно не прошёл мимо суженой. Разве только она суженая кого-то другого.

* * *

– И что, вот прямо изменился? Стал хорошим? – Пророчица наливала чай и хлопала карими глазищами. – Я столько ужасного об этом Викторе слышала!

Я замычала: мой рот весь вечер был набит то блинчиком, то пирожком, то творожной запеканкой.

– А он красивый?

Я проглотила.

– Не то слово!

– Красивее, чем твоё чудовище?

– Ну… Во-первых, в настоящем облике я Вольфрама не видела, а если сравнивать, кого видела… Красивее.

Я вспомнила насмешливые и одновременно грустные глаза, чуть надменную линию рта.

Никогда и никого в моей жизни не было прекраснее тебя. Где ты, моё чудовище? В каком ты теперь облике? Я узнаю тебя, когда встречу? Я тебя встречу?..

Мы сидели на веранде. Начиналась осень, пока обозначаясь лишь изобилием фруктов и волнующим ароматом поздних роз.

– Симона, ты уверена, что они отыщут смягчитель?

– Если Орлик не отыщет, значит, его нет. Он теперь служит помощником главного хранителя. Старается.

– Вот это да! – удивилась пророчица. – Из разбойников – в хранители! Обалдеть. – И положила в вазочку варенья.

– Человек нашёл своё призвание. Разбойница сказала, нельзя вставать на пути таланта. А как твои успехи на ниве танцев?

– Ну… – она вздохнула. – Не слишком. Мне никто не нравится.

– Ты же говорила, парни симпатичные.

– Но скучные. Они все хотят жениться. И скорее завести маленьких мельников, фермеров и лавочников.

– А разве плохо?

– Плохо. Никакой романтики! Мне нужно что-то другое. И потом, прежде чем сделать предложение, они подробно выясняют, сколько у тёти плодовых деревьев, коз и кур, размер огорода, когда ремонтировали крышу. От этого свихнуться недолго! Даже стихов не знают. Одни неприличные прибаутки! Короче, судьбы своей я здесь не найду. – Она в сердцах откусила ватрушку.

– Вот и с клубникой подоспели! – Тётя пророчицы поставила на стол блюдо горячих пирогов и кувшин молока. – Рыжик, угощай гостью!

– Спасибо, тётушка! – Я погладила её по натруженной руке. – Уже так наугощалась, скоро юбка треснет.

– А я через год вообще не пролезу ни в одну дверь и выйду замуж за кого угодно, – обречённо бросила пророчица.