– Не понимаю, зачем так паниковать, – мужской голос с ленцой действует ей на нервы. В отличие от нее, Манвел абсолютно спокоен. Конечно, ведь в случае чего отвечать придется именно ей! Он же нигде не засветился, разве что отца своего довёл до сердечного приступа. Но кто это докажет? Для всех уже давно есть официальный виновник случившегося – Лиана. – Ну, забил мужик на работу и что с того? Тебе какая с этого разница?

– Арсен конченый трудоголик. Да он женат на своей любимой работе! Он никогда раньше так себя не вёл...

– И пусть, – отмахивается невидимый собеседник, по-прежнему не понимая ее опасений. – Скоро я закончу все свои дела и мы навсегда свалим из этой страны. А наши дорогие родственнички пусть потом сами разбираются с этим дерьмом! Ну, малыш, осталось потерпеть совсем немного... Всего пару месяцев. Это же такая малость. Зато потом мы всегда будем вместе. Только ты и я.

Его голос действует на неё умиротворяюще. Сама того не понимая, она начинает улыбаться, представляя как прекрасно они за живут вдвоём. Больше никаких преград в виде брата-надсмотрщика или пресноводной жены Манвела, которую она терпеть не может. Никаких пряток, коротких встреч по углам и постоянной боязни разоблачения. Никого, кто помешает её счастью...

Рузанна подходит к окну и устало прислоняется лбом к холодному стеклу.

На улице снова льет как из ведра. Осень в этом году выдалась максимально влажной.

Поскорее бы уже оказаться на островах, вдали от всего этого ужаса... От воспоминаний и постоянного страха разоблачения... От всего, что она годами вынужденно терпела.

– Ты решил вопрос с Савельевой? –она недовольно морщится, вспомнив неприятную встречу с врачом. Эта дура чуть все не испортила! Вздумала шантажировать ее, бесхребетная дешевка. Заявилась прямо в компанию, грозилась рассказать обо всем Арсену... Рузанне даже пришлось заплатить ей, чтобы заставить замолкнуть. – Она больше не побеспокоит меня?

– Не посмеет. Мои люди доходчиво объяснили госпоже гинекологу, что бывает с теми, у кого слишком длинный язык.

– Я очень на это надеюсь. Если Арсен узнает, кто и как лишил его ненаглядную невесту девственности...

– Не узнает! – Манвел непреклонен. – Надо будет покажешь ему те фотографии. Пусть думает, что Виген её изнасиловал, –смеется он, заставляя женщину улыбнуться в ответ. С ним она всегда чувствовала себя особенной. Манвел понимает ее, как никто другой. Ему ли не знать, каково это, когда у тебя отбирают то, что принадлежит тебе по праву... – И посмотрим, как он запоет! В любом случае, Лиану это уже не спасет. Отец скоро подпишет новый вариант завещания, так что моих денег она ни за что не получит...

Замолкает на полуслове. А она понимает без слов – до заветной цели осталось совсем немного.

После того, как Лиана опозорилась и ее имя полоскали во всех изданиях желтой прессы, Левон не отпишет ей половину своего состояния. Следовательно, все состояние Восканяна получит Манвел –единственный сын и наследник Восканяна, как и должно было быть изначально.

Их план сработал. Осталось только решить последнюю проблему – убрать с пути Арсена...

Тихий шорох за спиной заставляет ее резко обернуться. Рузанна поворачивается и сталкивается взглядом с матерью.

Она стоит в проходе и выглядит так, словно увидела перед собой призрака.

Рузанна сразу же подмечает ее неестественно расширенные зрачки и плотно сжатые губы.

Все-таки услышала...

Откуда-то из глубины души медленно поднимает свою костлявую голову ненавистный страх, опутывает внутренности липкой паутиной. Как бы она не привыкла владеть собой, Рузанна никак не может унять мелкую противную дрожь, которая сотрясает напряженное тело.

Упирается в подоконник, прикрывает на мгновение глаза и произносит ровным безмятежным тоном:

– Я перезвоню позже. Пока.

Прячет телефон в карман пиджака и снова перехватывает застывший взгляд матери.

Женщина продолжает стоять на том же месте, чуть придерживая дверь дрожащей рукой.

На лице явный отпечаток шока, глаза напоминают два огромных блюдца.

Значит, отшутиться уже не получится, а жаль... Счастье уже было так близко...

– С каких пор в нашем доме принято входить без стука?

***

– Что?! Что ты так смотришь? – не выдержав пристального взгляда матери, Рузанна отворачивается.

Внутри всё клокочет, рвётся на куски от ярости и... Обиды.

О, это чувство она знает очень хорошо. Сколько себя помнит, оно всегда было с ней. Каждый проклятый день её жалкого существования. Каждую секунду. Обида так глубоко въелась в её душу, что Рузанна и не заметила, как она незаметно стала частью её самой...

А сейчас мать ведёт себя так, словно ничего не понимает. Словно перед ней стоит не родная дочь, а кто-то совершенно чужой... Посторонний.

И ей хочется кричать. Орать, пока не сорвет голос. Пока внутри не останется ни единой капли этого яда. Пока её хоть кто-то наконец не услышит.

– Я пытаюсь понять, кто ты такая... Кто ты, Рузанна? Что ты за существо? Потому что назвать тебя человеком у меня язык не поворачивается.

– Так не заставляй себя, – парирует моментально. Не задумываясь. – Не ищи мне оправданий, не защищай! Хоть раз в жизни сними с себя розовые очки и увидь, что вокруг происходит. Хотя бы один чёртов раз...

Последние слова произносит едва различимым шёпотом. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри Рузанна чувствует, что умирает. Глаза щиплет от предательских слёз, которые она изо всех сил старается сдержать.

Она не заплачет!

Не покажет, как ей плохо!

Никто этого не увидит.

За столько лет ведь не заметили ни разу...

А сейчас ей это уже не нужно. Слишком поздно.

– О, я вижу! Вижу так ясно, что лучше бы ослепла и никогда этого не видела... Как ты могла, Рузан? Как?! Ты ведь тоже женщина... И главное за что? Что плохого тебе сделала эта девочка?

Смех сам прорывается наружу. Громкий. Безумный хохот. Он разносится по комнате резкими раскатами, взлетает до потолка и зависает в воздухе стеклянным туманом.

Смеяться намного легче, чем плакать.

Последнего она не делала уже очень давно.

Сквозь мутную пелену перед глазами видит, как бледнеет и вытягивается лицо матери.

Кажется, она действительно решила последовать её совету и в первые в жизни не пытается играть роль идеальной матери идеального семейства.

Сейчас она проецирует свои настоящие, искренние эмоции.

Шок... Неверие... Отрицание... И страх.

Любимое сочетание Рузанны.

Саргис так же смотрел на неё, когда ему зачитывали обвинительный приговор. До последнего был уверен, что его оправдает, надеялся на что-то. Наивный...