Они объехали вместе поместье, и Хлоя впервые испытала своего коня — бойкого гнедого мерина, который почти заставил ее забыть о потере Подружки Робин Гуда.

Хьюго обнаружил, что она внимательный и умный собеседник, когда ему пришлось посвятить себя скучным и утомительным занятиям — выслушиванию жалоб фермеров, изучению их разрушавшихся домиков, протекавших крыш сараев, сломанных заборов, отчаянному поиску денег для срочного ремонта.

Он допоздна засиделся на кухне после их поездки; спавший дом тихо поскрипывал в ночной тишине. Хьюго очень устал, но сознание его, как всегда, отказывалось дать ему передышку. Он впервые осматривал имение в трезвом состоянии, и результат потряс его до глубины души. Запущенное хозяйство пришло за последние годы в полный упадок, и виной тому было его беспробудное пьянство. Эта мысль причиняла боль и гнала сон прочь.

Несколько раз его мысли и взор обращались к винному погребу. Он явственно представлял себе полки с запыленными бутылками бургундского и бордо, мадеры, хереса и бренди. Эту великолепную коллекцию собрали его отец и дед. Сам он добавил к этой коллекции очень мало… слишком занят был опустошением бутылок.

Приступ презрения к себе не давал ему приблизиться к погребу в течение получаса. Затем он оказался на ногах, пересек кухню, как бы против своей воли снял тяжелый медный ключ с крючка у двери погреба. Он вставил ключ в замок и повернул его. Замок заскрежетал, и дверь распахнулась с жалобным скрипом. Темный пролет каменных ступеней простирался перед ним. Прохладный земляной запах подвала влек его. Он сделал шаг вниз, но вспомнил, что у него нет лампы.

Хьюго повернул назад. Внезапно он захлопнул дверь погреба. Резкий звук нарушил ночную тишину… Он повернул ключ, снова повесил его на крючок, задул лампы в кухне, зажег свечу и отправился с ней в спальню.

Стук тяжелой двери разбудил Данте, который с рычанием вскочил с постели. Проснулась и Хлоя:

— Что такое? — Данте стоял у двери, принюхиваясь, и хвост его весело крутился, пес почуял знакомый запах.

Должно быть, это Хьюго идет ложиться спать. Хлоя не представляла, сколько было времени. Казалось, она проспала много часов, но за окном по-прежнему была глубокая ночь. Неужели он опять не может уснуть?

Она выскользнула из постели и тихо открыла дверь в коридор. Апартаменты Хьюго были в дальнем конце центрального коридора. Она увидела желтую полоску света под его дверью. Хлоя ждала, слегка дрожа, пока погаснет свет, но он все продолжал гореть — гораздо дольше, чем требуется человеку, чтобы подготовиться ко сну. В задумчивости она вернулась в постель. Данте опять устроился у нее в ногах, обрадовавшись тому, что странные ночные хождения наконец закончились.

Но сон никак не шел к ней. Она лежала, глядя в темноту. Не в первый раз она подумала, что, должно быть, тяжело знать, что, когда наступит ночь, ты не заснешь и, значит, не отдохнешь. Она отчетливо представляла лицо Хьюго в состоянии покоя, когда более всего были заметны следы усталости — ранние морщинки и темные тени под глазами.

Она думала, что он стал лучше спать с тех пор, как миновали дни затворничества в библиотеке. Он выглядел менее истощенным, глаза стали яснее, а кожа светлее. Но что она знала о том, как он проводит долгие ночные часы?

Хлоя вскочила с постели и вновь подошла к двери. Свет все еще горел под дверью в дальнем конце коридора. Внезапно она ощутила боль и тревогу. Вдруг он опять пьет? Нет, только не это!

Ее руки тряслись, пока она зажигала свечу, затем она кинулась, как вихрь, по коридору, а оттуда — вниз по лестнице к библиотеке. Хлоя действовала по наитию, оказавшись в комнате, где слабое пламя ее свечи отбрасывало тень на темную массивную мебель и тяжелые настенные панели.

Она знала, что ищет: доску для игры в триктрак, которую, как ей казалось, она заметила, когда в первый раз попала в эту комнату. Складная доска оказалась на инкрустированном комоде у стены, а рядом, в резной коробочке, находились фигурки и игральные кости.

Прижав тяжелую доску и коробку к груди, она вновь вышла в холл, держа свечу как можно выше. Данте, смирившись с несвоевременными прогулками, шел за ней по пятам, пока она осторожно поднималась по ступеням, а затем повернула к спальне Хьюго. С замирающим сердцем Хлоя постучала в его дверь.

Хьюго в это время сидел на подоконнике, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух.

Когда раздался стук в дверь, он вздрогнул и какое-то время не мог сориентироваться. Затем, решив, что это Самюэль, он сказал устало:

— Входи.

Хлоя стояла у двери, прижимая что-то к груди; в другой руке у нее была свеча. Ее волосы, спутавшиеся после сна, локонами обрамляли лицо. Она взволнованно смотрела на него.

— Я подумала, что, может, тебе опять не спится, — сказала она, переступая порог и закрывая за собой дверь. — Я подумала, может, ты захочешь сыграть в триктрак.

— Триктрак! Ради Бога, Хлоя, сейчас три часа утра!

— Разве? Я не знала. — Она сделала еще один шаг. — Ты ведь еще не ложился. — Сама не зная почему, она чувствовала, что сегодня Хьюго особенно тяжело, и была полна решимости помочь ему.

— Иди спать, Хлоя, — сказал он, проведя рукой по волосам.

— Нет, я совершенно не хочу спать. — Она поставила свечу и раскрыла доску на кровати. — Уверена, что тебе не помешает компания. Я расставлю фигуры?

— Почему это ты всегда так хорошо знаешь, что мне надо? — спросил Хьюго. — По какой-то причине ты все время оказываешься рядом со мной, сообщая, что мне, должно быть, одиноко и что я нуждаюсь в твоей компании.

— Но это же правда, — сказала Хлоя с характерным упрямым движением ее прелестного ротика. — Я знаю, что это так. — Она уселась на постели и начала расставлять фигуры. Хьюго понимал, что ему нужен всего час общения с ней, и он будет спасен. Он не представлял, как Хлоя почувствовала это, но так оно и было. Он подошел к кровати и сел на противоположный край, сказав со вздохом:

— Это просто безумие.

У двери послышался шорох, а затем Данте подал голос.

— Ах, Боже! — Хлоя спрыгнула с постели. — Я бросила его. Ты ведь не возражаешь, если он войдет?

Хьюго покачал головой, молча уступая упорному натиску.

Хлоя опять была без халата, и ее гибкая фигурка плавно двигалась под тонкой материей ночной рубашки, когда она спешила к двери.

Вот тут он мог отыграться! Хьюго подошел к шкафу и достал коричневый бархатный халат.

— Поди сюда. — Он помог ей просунуть руки в длинные рукава и, обернув широкие полы вокруг, завязал пояс на ее талии. — Сколько можно говорить, Хлоя? — спросил он с почти искренним отчаянием.

— Совсем не холодно, поэтому я не подумала одеться, — сказала она.

— Ну, так я предлагаю, чтобы ты задумалась об этом, если планируешь и дальше разгуливать по ночам. — Он повернулся к доске на постели.