После войны НТС посылал им сигналы – радиопередачи, литература, листовки с воздушных шаров. Кто так и жил затаившись, с ощущением тревоги и ненависти, кто-то постарался все забыть. До некоторых после войны органы безопасности так и не добрались, хорошо законспирированная сеть выжила. Иногда собственной тени боялись. Но при случае могли вставить шпильку власти. Немного их было, агентов НТС, завербованных в годы войны, но вербовал их Околович и его люди под идею третьей силы, якобы не принадлежащей ни Гитлеру, ни Сталину. Одним словом, НТС борющийся с обоими диктаторами за национальную, независимую, единую Россию. Немцы, свалив Сталина, не будут же вечно оставаться в России, а если попробуют, то, как говорил в своем кругу Околович, «мы им такую партизанщину разведем, что небу жарко станет!».

Но все оказалось не так. Помощь НТС немецким спецслужбам была конкретной и скорее смахивала на деловое сотрудничество. Ветеран «энтеэсовского» движения член совета НТС Александр Вюрглер, вспоминает: «По версии Байдалакова (глава НТС того периода. – Э.М.) положение. сложилось так: Войцеховский (представитель НТС в «Зондерштабе-Россия». – Э.М.) и Регенау (он же Смысловский, глава «Зондерштаба». – Э.М.) оценили ту большую работу, которую проделали члены НТС через «Зондерштаб». Им импонировала жертвенная и горячая молодежь». Надо полагать, что большая работа, о которой говорит Регенау, касалась борьбы с подпольщиками-коммунистами, чекистами и партизанами.

После войны, когда НТС уже сотрудничал с английской разведкой, скорее работал под ее началом, Околович занимается привычным делом: организацией агентурной сети. Он готовит агентов и забрасывает их в Советский Союз с помощью англичан. На удивление их быстро ловят. Американские информационные агентства и советские газеты и радиостанции сообщают о поимке в Молдавии в августе 1951 года двух шпионов-диверсантов Османова и Саранцева, сброшенных на парашютах, потом в апреле 1953 года на территории Украинской ССР задержали четырех агентов – Лахно, Макова, Горбунова и Ремигу, также выброшенных на парашютах с самолета. В сообщении советского МВД говорилось, что у них нашли огнестрельное оружие, яд, четыре радиостанции американского производства, радиомаяки для наводки самолетов, средства тайнописи, приспособления для изготовления фальшивых советских документов, крупные суммы советских денег, клише с текстом для изготовления антисоветских листовок. Традиционный шпионско-диверсионный набор середины прошлого века. Деятельность с таким снаряжением тянет не столько на шпионскую, сколько на подрывную, диверсионную, что отметил и суд. Приговорили их к расстрелу.

А тот, кто их послал, гулял на свободе, готовил очередную группу – Хмельницкого и Новикова. Их сбросили над территорией Украины. Задание у них было то же, что и у их предшественников: немножко шпионских дел, а больше – общение с людьми, выяснение взглядов, отношения к режиму, информирование об этом центра. Этакие агенты-социологи, прощупывающие настроения. А дальше им вменялось вербовать «достойных», создавать ячейки НТС. И конечно, попытаться реанимировать ячейки, уже заложенные НТС в годы немецкой оккупации на советской земле. Такая программа у них была. Но эти агенты явились с повинной.

А вот почему тех первых так быстро поймали? Оказывается советская контрразведка имела своего человека в руководстве НТС. Это бывший советский капитан Никита Хорунжий. Сбежал он в свое время из своей части в Восточной Германии в Западную. Но его скоро нашел советский агент и передал письмо с предупреждением, что если он не вернется, то его родственники в СССР будут иметь неприятности из-за его измены. Тогда-то Хорунжий и согласился поработать на советскую разведку. Он сблизился с НТС и через некоторое время стал инструктором в разведшколе в Бад-Хомбурге, где обучали агентов для работы в Советском Союзе. Их имена и время заброски он и сообщал советским контрразведчикам, которые весьма оперативно ловили «подарки» с неба.

На допросах агенты рассказывали, что сначала их учили в школе НТС идеологически премудростям. Видные «энтеэсовские» деятели – все те же Поремский, Редлих, Романов – читали им лекции о Советском Союзе и о коммунистической системе, которая не имеет права на существование. Все как в армии Власова. А затем за учеников брался Околович и вместе с английскими инструкторами учил их подрывному ремеслу: радио и шифровальному делу, изготовлению документов, агентурным методам, прыжкам с парашютом. Вместе с англичанами он их и отправлял на задание с последним напутствием – проверить старые адреса, еще со времен войны, оживить «энтеэсовскую» агентуру, продолжить создание сети. Это привлекало и американское ЦРУ. Какая-никакая, а база для работы, канал проникновения за «железный занавес». ЦРУ тогда не особо верило в идеологические штучки НТС и ставило агентам Околовича конкретные шпионские задачи. От них не откажешься, деньги-то американцы немалые давали.

А в «энтеэсовском» досье советской контрразведки наслаивалось одно дело на другое, и везде Околович, Околович, Околович. Он рассматривался как враг, как пособник гитлеровцев, не сложивший оружия и теперь активно работающий на новых хозяев – американцев и англичан, жаждавших снести советскую империю. Он работал на их разведывательную программу и не забывал «энтеэсовскую» – в перспективе изнутри надломить советский режим. А для этого неустанно собирал «пятую колонну» в Советском Союзе. Это был человек подпольного ремесла, ненавидящий все советское до людей включительно, и во имя этой ненависти не гнушавшийся черной работы – боевик и «агентурщик» по способностям, наглый, бесцеремонный, безжалостный и изворотливый – по характеру. Не удивительно, что однажды в одном высоком кабинете в Москве задумались: а не убрать ли его? И если бы не измена Хохлова, отправленного на выполнение этого задания, гнусная карьера Околовича закончилась бы намного раньше.

А вот соратник Околовича, его шеф – Поремский. Тот больше по части идеологии и пропаганды совершенствовался. Талантом и способностями, как и Околович, был не обделен. Судьба интересная. Он 1909 года рождения, из семьи русского офицера. В 1920-м, когда красные взяли Крым, семья бежала, в официальной биографии – эвакуировалась из Севастополя в Югославию. Ему тогда одиннадцать лет было. Дальше, русская гимназия в Белграде и университеты. Начал в Белградском, продолжил в Сорбонне, а окончил институт химии. И по диплому инженер-химик. Семь лет работал в исследовательской лаборатории, и еще два года, до 1941-го, в Институте прикладной химии. Много публиковался и добился-таки научного авторитета. Здесь надо особо отметить, что этот авторитет принесли ему, прежде всего, работы по молекулярным структурам. Это было выстраданное. И когда он всецело ушел в политику и занялся разработкой теории свержения власти коммунистов в СССР, он назвал эту теорию тоже молекулярной.

А политикой он начал заниматься еще студентом. В 1930 году он представлял французский филиал НТС на первом съезде союза. Все последующие годы, занимаясь профессионально химией, он вел и активную политическую деятельность в НТС, бился с оппозиционерами за чистоту рядов, разоблачал «советофильствующих» младороссов. И много печатался в газете «За Россию». В этой идейно-политической круговерти Поремскому, как и в химии, сопутствовал успех и признание. Личность, конечно, была незаурядная. Странно, даже, что состояла в деловых отношениях с Околовичем.