А генсек продолжал говорить:

— Государственный комитет по чрезвычайным ситуациям временно берет на себя функции Совета Безопасности СССР, потому его деятельность приостанавливается.

Горский наконец вспомнил, что хотел воды, отхлебнул из стакана.

— Постановляем также КГБ, МВД, прокуратуре и Министерству обороны СССР обеспечить эффективное взаимодействие правоохранительных органов и Вооруженных Сил, чтобы обеспечить общественный порядок и безопасность государства в соответствии с законом СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» и постановлением ГКЧС СССР. Проведение митингов, шествий и забастовок запрещается. При необходимости — вводить комендантский час и патрулирование территории, досматривать подозрительных граждан, усилить пограничный и таможенный контроль.

В Михайловской области комендантский час все-таки ввели, учитывая, что беглый Шуйский может находиться здесь, под защитой родственников. Перемещение без пропуска после девяти вечера категорически запрещалось.

Но несмотря на разворачивающиеся события, моя жизнь понемногу возвращалась в свою колею, далекие друзья снова стали близкими, нас больше не разделяло зарешеченное стекло, и при отсутствии связи я мог только догадываться, что обо всем этом думают Димидко и парни из «Титана» и как мечется по квартире Лиза, не понимая, во что я снова ввязался.

Телефон я все-таки вытребовал. Мне принесли чей-то, я позвонил Санычу и рассказал про Шуйского. Затем связался с Лизой, которая кое-что узнала из телевизора и рвалась со мной встретиться, но я велел ей сидеть дома, пока меня не отпустят — все-таки комендантский час, вдруг Шуйские будут отстреливаться? У них тут целая империя, как и у каждого куратора области, может, и военные генералы прикормлены, тогда понадобится и тяжелое вооружение.

Отпустили меня в шесть вечера, взяли подписку о невыезде, пообещали в течение недели разблокировать мои счета, и я остался на улице без копейки в кармане. Ключа от трешки, где жили парни, у меня не было. В той квартире, которую снимал, уже новые жильцы.

Я мысленно перебрал варианты, к кому обратиться за помощью. Выбор был небогатым: Гусак и Семерка. Попросить денег взаймы, снять гостиницу, увидеться наконец с Лизой… При мысли о ней молодой, мать его, растущий организм выдал реакцию и захлопал в ладоши. Стоп! Включаем верхнюю голову. Вдруг меня завтра расплющит жестким откатом? Не хотелось бы пугать Лизу.

Или, может, на игру не поехал кто-то из ветеранов «Динамо», например, Гребко? Было бы идеально. Но и ему дозвониться не получилось. Я как раз выходил из кабинета, когда навстречу топала Семерка.

— Юля, — обратился к ней я, отдал телефон и кивнул на дверь кабинета.

— Думай о том, что хочешь сказать. — Видимо, Семерка хотела выяснить все телепатически.

Я подумал о своем откате и о том, что негде перекантоваться, и вообще, мне бы получить назад свой телефон, мое дело рассыпалось, и как улика он больше не годится.

Семерка молча протянула ключи ль своей квартиры, все-таки вошла в кабинет и торопливо проговорила:

— Откаты есть у всех, но — постоянные. Кто-то становится неловким, у меня, вот… — Она вздохнула и посмотрела томно. — А у тебя странно, но удобно, потому что не каждый день. Мне надо бежать. Но распоряжусь, чтобы телефон тебе отдали. Правда, не обещаю, что это будет быстро — всем не до того.

— Как вообще…

— Обстановка? — прочла она мысли. — Работаем. Ищем нашего мертвеца, что по стране — не знаю, все в процессе. Бывай! Не факт, что сегодня увидимся, грядет бессонная ночка — братушек Шуйского допрашивать буду. Здорово, если бы они вывели на патриарха рода. На вот тебе сто рублей, а то и на проезд, наверное, нет.

Телефон вернули ближе к восьми, после трех напоминаний, и я отправился к Семерке.

Давно стемнело, и на улицах было пустынно. То и дело включались громкоговорители на столбах, оповещали о том, что в связи со специальной операцией по предотвращению государственного переворота вводится комендантский час, и всем следует покинуть улицы до 21.00.

Работающие допоздна частные лавочки закрылись, кафе и магазины — тоже, машины ездили редко-редко. Жрать хотелось просто зверски, а купить еду было негде. В атмосфере висело напряжение, ощущение было, словно началась война. В зловещей тишине что-то загрохотало. Далекие выстрелы или что-то другое? В сопровождении авто с мигалками по улице пронеслись два БТРа.

Весело!

Стоя на остановке и ожидая автобус, я позвонил Димидко. Ответил он тут же, его не интересовали госперевороты, покушения и судьба Шуйских, он захлебывался от счастья, потому что я буду играть.

— Саня! Без тебя крышка. Вилы совсем без тебя, мы продули позорно…

— Я видел, мы всей камерой смотрели матч, — ответил я. — Сильный соперник. Но ничего, немного в форму приду…

— Какой такой «приду», Нерушимый! Ты должен быть в строю! Вот мы утром приезжаем, и к следующему матчу ты должен уже стоять в воротах!

В другой ситуации я возмутился бы его наездами, теперь же лишь улыбался. Представилось, что начался апокалипсис, из разломов в земной коре лезут адские твари, люди превращаются в зомби, а «Титан» играет, потому что тренеру на это все плевать.

— Я вообще-то в СИЗО просидел три месяца…

— Ты ж говорил, у вас там спортзал.

— Три раза в неделю, сам с собой. Это не тренировки, это так, спортивный онанизм, чтобы окончательно не атрофироваться. На сборах я не был. Короче, чую, форму потерял…

— Ты хоть знаешь, когда и с кем у нас следующий матч? — с явным упреком спросил Сан Саныч.

— Дома, шестнадцатого апреля, с «Кубанью»…

— Это звери, Саня! Зверюги просто. Монстры. И то, что игра дома — ни хрена не облегчает задачу!

На заднем фоне Михалыч попросил его не бухтеть. Донесся возмущенный голос Микроба, который вопрошал, что было бы, если бы меня вообще не выпустили.

— Короче, Саня. Чтобы завтра — на тренировках как штык! И Леню Васенцова с новеньким погоняй, а то что-то они расслабились.

— Так у вас же тренер для вратарей.

Вдалеке показались круглые фары автобуса. Часы на экране телефона показывали половину восьмого. Успею, нет, на другой конец города? Не хватало, чтобы меня загребли как нарушителя порядка.

— Фигня это, а не тренер! Ему только школьников гонять…

В салоне автобуса было темно, я поднял руку, но он не остановился, прокатил себе в парк. Прокатил, в общем.

— Ты там что? Ты слушаешь вообще?

— Саныч, отбой. У нас комендантский час, а доехать не на чем, буду такси вызывать.

Комендантский час Димидко тоже не волновал, он продолжил