«Наблюдается запоздание в несколько лет между моментом физической подготовленности молодежи к сексуальному опыту и моментом их эмоциональной зрелости или экономической независимости. Именно в это время рекламные фильмы и популярная литература подвергают их постоянной сексуальной стимуляции».

В послевоенные годы религия, расшатавшаяся и рассеянная по разным церквям, ослабила хватку. Люди страстно жаждали найти объект поклонения, героев, которым можно подражать, героинь, которых можно обожать. Обожания по очереди удостаивались профессиональные красотки, актрисы, кинозвезды, танцовщики. Кто за ними последует?

К несчастью, газеты преисполнены намерения развенчать и дискредитировать всех и каждого, новостью считается только дурная новость. Это значит, что мужчины и женщины, которые участвуют в общественной жизни, отличились на войне, совершили что-нибудь впечатляющее, удачливые политики, скорее всего, будут выставлены в книгах, газетных статьях и колонках светской хроники «образцовыми негодяями».

Поэтому подростки, изголодавшиеся по сексу женщины средних лет, мальчики и мужчины, попадая в одну категорию неуправляемых, жаждущих найти выход своим эмоциям, оглядываются в поисках некоего нового символа, на котором можно сосредоточить сексуально озабоченное воображение.

Фантастическая любовь вмиг обрушилась на эстрадных певцов и поп-идолов. Девушки визжат и пускают слюни при появлении Клиффа Ричарда, Перри Комо, Адама Фэйса, Джонни Рея и дюжин других, толпятся у служебного входа в театр, в вестибюлях отелей, получая порой физические повреждения. У кумиров выдирают на память клочки волос, разрывают на части одежду, некоторых чуть не задушили, стаскивая с шеи галстук.

В то же время возник другой тип обожания, столь интимный и личный, что почти уподобился «истинной любви» трубадуров. Его удостоились королева Елизавета, королева-мать и графиня Маунтбаттен.

Королева-мать, в девичестве леди Элизабет Боус-Лайон, став герцогиней Йоркской, была малоизвестна. Когда королем после отречения Эдуарда VII стал его брат Георг VI, люди чуть ли не впервые заметили прелестную маленькую особу с живыми голубыми глазами и неотразимой дружелюбной улыбкой.

Каким образом королева вдохновила и помогла королю не только стать хорошим правителем, но и возместить ущерб, причиненный отречением, лучше всего объясняет рассказ виконтессы Астор, урожденной американки, отважного члена парламента, Эльзе Максвелл, неизменной устроительнице американских приемов.

– Вы, мэм, – сказала леди Астор королеве-матери, – сделали то, чего не сделала ни одна женщина в британской истории. Вы сделали короля из мужчины, который никогда и не ожидал, что станет королем. С отвагой, терпением и любовью вы сделали короля Георга VI лучшим королем, которого когда-либо имела Англия.

– Я не делала короля, – ответила королева-мать. – Я просто старалась быть хорошей женой своему мужу. Жена должна помогать мужу проявить его лучшие качества.

Но королеву-мать любят не только за это. И не только за то, что она представляет новый тип царственности, впервые в истории перекинув мост через пропасть между государем и подданными. А за то, что при любом своем появлении она внушает каждому встречному ощущение симпатии, понимания, искренней и личной дружбы. Она любит людей такими, каковы они есть, и они любят ее в ответ. Каждый, кем бы он ни был, чует в ней «одну из нас».

Второй в этом веке женщиной, вызывавшей подобное отношение, была прекрасная Эдвина Эшли, внучка одного из богатейших в мире людей и крестная дочь Эдуарда VII.

Она вышла замуж за члена королевской фамилии, героя военных лет, последнего вице-короля Индии, а позже верховного главнокомандующего вооруженными силами, адмирала, графа Маунтбаттена.

Работая во время войны в бригаде «Скорой помощи», Эдвина впервые столкнулась «с народом». Ночь за ночью она приезжала в Вест-Энд под бомбежками, и ночевавшие в убежищах люди все лучше узнавали и все больше любили ее.

Руководители госпиталей в Индии, Бирме и Юго-Восточной Азии обнаружили, что она оказывает им помощь, о которой они молили годами. Раненые на линии фронта видели ее у своих коек. В день заключения мира Эдвина стала первой белой женщиной, которую за три с половиной года увидели военнопленные в японских лагерях.

Революционное поведение в Индии этой последней вице-королевы, ее дружба с Ганди, реформы в пользу женщин принесли ей любовь целого континента, от неприкасаемых до премьер-министра. Когда пришла весть о ее кончине на Северном Борнео в 1960 г., члены обеих палат парламента в Дели встали в минуте молчания, – невероятная честь, оказанная в азиатской стране женщине.

Пандит Неру подытожил причину всеобщей любви к Эдвине, сказав ей, что она обладает «человеческим тактом, любовью к людям, стремлением послужить страдающим и горюющим – и это поразительное сочетание качеств рождает лучезарную личность, целительное общение. При любом своем появлении вы несете утешение, надежду и ободрение».

Тысячи людей, с которыми лично беседовала королева-мать, десятки тысяч во всем мире, с кем общалась Эдвина Маунтбаттен, чувствовали, что две эти женщины внесли в их жизнь нечто новое и живительное.

Люди не просто получали удовольствие от встречи с важной и значительной особой, не просто ценили симпатию и любезность, попытку понять чужие проблемы. Казалось, будто между этими женщинами и их собеседниками возникает невидимая связь, которая оставалась и сохранялась после расставания.

Это был прекрасный и необычный феномен века. Остается надеяться на появление других людей, обладающих теми же качествами и магнетизмом.

Перед гибелью от руки убийцы Махатма Ганди сказал:

«Я твердо верю – земля держится на любви. Жизнь есть лишь там, где есть любовь. Жизнь без любви – это смерть».

И от всего сердца спросил:

«Есть ли барьер, которого не преодолеет любовь?»

Но хотя отдельные люди искали любви в той или иной форме, их лидеры говорили о войне.

Леди Астор, выдающаяся личность даже в палате общин, где некоторые женщины превращались в полное ничтожество, страстно заявила:

«Мужчины – угроза любой стране, и, пока женщины не приложат руку, остается мало шансов на реальный мир».

После войны мужчины обнаружили, что почти не приблизились к целям, за которые, как им казалось, боролись, – ни к миру во всем мире, ни к идеальной любви. Вместо этого они вновь вернулись к старым играм приобретения секса за деньги.

Искатели продажной любви стали после войны столь многочисленными и настойчивыми, что лондонский ночной порок уже никто не мог игнорировать. В результате в 1959 г. Акт о нарушениях уличного порядка превратился в закон. Немедленным результатом этого в Лондоне, где проститутки действовали особенно смело, оказалось сокращение случаев наказаний женщин за соблазн с 1900 в 1958-м до 777 в 1960 г.

Некоторые городские дамы считали, что Акт пойдет им на пользу, так как им больше не приходилось платить постоянных штрафов, которые они обычно считали не столько наказанием, сколько некоей формой налога. Поскольку примерно 2 фунта каждые шесть недель оставались единственной формой налога, которую они выплачивали с дохода, составлявшего для относительно привлекательной девушки в среднем 100 фунтов в неделю, это явно было не слишком обременительно.