— Не нравится мне все это, — комментировал он, обращаясь к Гейл. — Если соплеменники детей обнаружат их место пребывания, я даже не знаю, как мы, люди Земли, сможем выжить при контакте с такой могущественной расой. Культура американских индейцев пришла в упадок, встретившись с цивилизацией, далеко не столь продвинутой. Полинезийцы повымирали в результате прямых контактов с китобойными судами. А нам предстоит попытка встретить нечто более гибельное. И в то же время… Он сделал гримасу.

— В то же время — что?

— Это же смешно, — сказал Сомс. — Познакомившись с этими устройствами, я теперь мечтаю хоть несколько дней побыть одному в компании с низкотемпературным прибором. С этим ручным инструментом, доверенным мне Франом.

Гейл оглянулась на ребят и снова посмотрела на Сомса.

— Как действует низкая температура?..

— У них есть эта проволочка — сверхпроводник при комнатной температуре. У нас не существует сверхпроводников выше восемнадцати градусов по Кельвину, а это холоднее, чем жидкий водород. Но сверхпроводник действует подобно магнитному экрану — нет, не совсем так. Но вы не можете коснуться одним магнитом другого. Индуцированные сверхпроводником потоки не дают ему приблизиться. Хотел бы я знать, что происходит с магнитным полем. Оно исчезает, перескакивает или… Можно ли его, к примеру, сфокусировать?

— Я не понимаю…

— Вот и я тоже, — сказал Сомс — Но есть у меня предчувствие, что маленькая карманная игрушка Франа начинена сверхпроводником. Я думаю, что смогу сделать кое-что, отличное от его инструмента. Оно будет для других целей, но эта штуковина предполагает возможности, которые я изо всех сил стараюсь разгадать.

Самолет гудел в ночи. В герметичной кабине не требовалось кислородных аппаратов. Дети спали. Один из них постоянно вздрагивал.

— А я изо всех сил постараюсь написать такой материал, который никто не опубликует, — заявила Гейл, сияя улыбкой. — Моя контора желает репортаж с места событий. Но они хотят того, чего, как они считают, ждет от них публика. Я предпочту написать реальную историю, как я ее вижу, — о детях, как они есть. Это может никому не понравиться.

Он озадаченно посмотрел на нее.

— Забыла, чьи это слова: угождая вкусам публики, нельзя проиграть, — сказала Гейл. — Но сейчас я не собираюсь придерживаться данного правила. Мой синдикат хочет получить историю о детях, а о самих детях никто не думает: какие они, как им приходится сейчас… Хотя бы намек… Но этого публика, видите ли, не хочет, а хочет выдуманную историю, — и пусть там будет все, к чему эта самая публика привыкла. Это прекрасные дети. Их очень хорошо воспитали. Но в наши дни это больше не считается достоинством. Среди общества распространилось мнение, будто, если дети не отличаются грубостью и хамством, значит, они подавляют свои истинные чувства, а это вредно…

Она беспомощно пожала плечами. Самолет шел на снижение. Внезапно в восточной стороне неба сверкнуло яркое пятно. Луна поднялась над горизонтом, образованным кучевыми облаками. Она была огромной и очень яркой. И светила прямо в иллюминаторы самолета. Прямо на лицо Франа.

Он тихонько вскрикнул. Лицо его сморщилось. Мальчик уставился на проплывающую мимо ущербную компаньонку Земли так, будто ее появление имело для него выдающееся, ужасное значение. Он стиснул руки.

— Брэд! Он… в ужасе! — прошептала Гейл за его спиной. — Значит ли это, что ребята должны послать кому-то сигнал? Может быть, кому-то, кто ждет их на Луне?

Капитан Моггз забылась тяжелым сном. Ее голова клонилась вперед, приподнималась и снова падала.

— Сильно сомневаюсь в этом, — отвечал Сомс — Если их родители и товарищи приземлились на Луне, а я предотвратил отправку сигнала, он бы смотрел на Луну с надеждой, а не с ужасом.

Фран дотронулся до второго мальчика. Ход проснулся, и товарищ что-то шепнул ему. Ход повернул голову и уставился на Луну, как до этого делал Фран. Он слегка всхлипнул. Затем Мал издала булькающий звук, как если бы видела дурной сон. Она проснулась. Зани тоже открыла глаза, начала спрашивать, что происходит, а затем смолкла…

Все четверо неподвижно уставились через иллюминатор на лунный диск. Выражения лиц представляли собой четыре разные версии шока, так или иначе связанные с ужасом. Они переговаривались приглушенными голосами на тихом и мягко звучащем языке.

— У меня идея, — сказал Сомс ровным, безучастным голосом. — Смотрите.

Он встал. Капитан Моггз все еще спала, голова ее то опускалась, то поднималась. Она ничего не слышала, ничего не видела, ничего не могла сказать, подобно трем мифологическим обезьянам.

Сомс прошел вперед и сел в кресло пилота. Вернулся с биноклем. Он коснулся плеча Франа и предложил ему бинокль. Фран поглядел на него широко открытыми глазами, но не обратил никакого внимания. И снова повернулся к иллюминатору.

— Вы не знаете, что такое бинокль? — спросил Сомс. — Вот он. Я сейчас покажу.

Он настроил бинокль. Отличный прибор. Кольцевые горы видны совершенно отчетливо. Хорошо различимы даже светлые пятнышки на темной стороне терминатора — вершины гор, поднимающиеся сквозь тьму к солнечному свету. Вот Аристарх, и Коперник, и Тихо. Вот пустынные, безжизненные моря — равнины некогда жидкой лавы, выплеснувшейся, когда исполинские снаряды размером с целые города глубоко зарылись в лунный грунт. Луна выглядит побитой, изуродованной, опустошенной.

Сомс вновь тронул Франа за плечо и показал ему, как пользоваться биноклем. Мальчик взял его дрожащей рукой и поднес к глазам.

Зани закрыла лицо руками и вскрикнула. Казалось, будто она хочет выключить изображение, стоявшее перед глазами Франа. Ход тихонько всхлипнул.

Фран опустил бинокль. Заговорил с интонацией полного отчаяния. Посмотрел на Сомса с неприкрытой ненавистью в глазах.

Сомс вернулся к Гейл, оставив бинокль у детей. Его прошиб пот. Уселся рядом с Моггз, которая спала, клевала носом и ничего не знала.

— Когда образовались лунные горы? — резко спросил Сомс. — Интересный вопрос. Я только что получил на него ответ. Тогда же, когда существовали лошади с тремя пальцами и многочисленные ганоидные рыбы — на Земле и, может быть, на Пятой Планете.

Гейл ждала.

— Детям знакома Луна, когда она выглядела иначе, не так, как сегодня, — начал он с некоторым затруднением. — Знаете, что это означает? Кольцевые горы, доходящие до сотни миль в окружности, выбитые на каменной поверхности при падении астероидов, целых островов из скальных пород и металла, сыплющихся с неба. Моря, образовавшиеся там, где лунная корка была пробита и лава вырвалась наружу. Вы знаете, что это означает.

— Я… да, я знаю, — сказала Гейл.

— Это было лишь предположением, — продолжал Сомс. — Но теперь-то мы знаем, что это достоверный факт. Существовала Пятая Планета, которая погибла или была уничтожена, разлетелась на кусочки. Луна была бомбардирована ее останками, как и Земля. Прямо здесь, в этом мире, с неба падали обломки скал. На Земле свершились разрушения, подобные лунным. Пожалуй, и там, и здесь остались нетронутые места, не более квадратной мили на тысячу. Какие-то виды жизни уцелели, но сейчас они забыты. Дожди, морозы и снега сделали свое дело. За миллионы лет шрамы Земли затянулись. Мы даже не знаем, где были раны. Но тогда уже были люди — и здесь, на Земле, и на Пятой Планете.