– Что-то мне дурно…

– Это от усталости, – заключил Ренат, выезжая на шоссе. – Нельзя работать на износ. Не знаю, как ты, а я должен лечь хотя бы на пару часов.

– Вдруг Алек заметит пропажу?

– До утра вряд ли…

Лариса посмотрела на часы и ахнула.

– Уже почти утро!

– Хочешь сказать, спать некогда? – проворчал Ренат. – Протестую! Объявляю забастовку!

Лариса почувствовала неприятный холодок за спиной и обернулась. На заднем сиденье «хендая» вальяжно развалился тот самый пассажир, которого она видела в машине Тисовского.

– Это он показал Алеку, где тайник!

– Кто? – Ренат покосился назад, увидел Бартини и удовлетворенно хмыкнул. – Ах, этот назойливый господин? По ходу, он притащился за мной, потому что интересуется брелоком. Прошу любить и жаловать.

Только теперь Лариса узнала в призрачном пассажире загадочного итальянца.

– Роберто Бартини? – изумилась она.

– По крайней мере, очень похож на него.

– Это он приклеился к Алеку после мальчишника! Я могла бы догадаться…

– Погоди-ка, – опомнился Ренат. – По-твоему, Бартини заставил Алека отодрать паркетную доску и… Этот факт кое-что меняет. Эй, приятель, – повернулся он к пассажиру. – Чего тебе надобно? Неужто охраняешь брелок? От кого? Если твой враг – Хромой, тогда мы союзники. Гляди, как он мою физиономию расписал! – Ренат потрогал пальцем опухший нос и поморщился. – Больно, между прочим. Ну что, будем дружить против Хромого?

Призрак сохранял ледяное спокойствие. Он не выражал ни согласия, ни протеста.

– Хромой охотится не за брелоком, – возразила Лариса. – На встрече с Аллой он говорил о другой вещице, размером с горошину.

Внезапно она вспомнила, как заказывала в ювелирном салоне футляр для Пера Анубиса. Логично, что в военно-полевых условиях ценный предмет «упакуют» соответствующим образом.

– Если эта штука из Порт-Артура, то…

– Она оттуда, клянусь! – заявил Ренат. – Я ощущаю застывшие в ней вибрации боя, страданий, отчаяния и отваги. Еще брелок обладает странным воздействием! Я пока не разобрался, в чем тут прикол. Эй, приятель, – повернулся он к пассажиру. – Просвети нас, недалеких, насчет свойств этой игрушки! Не желаешь? Зря! Надо сотрудничать.

Бартини кивнул гордо посаженной головой, и на его лоб мыслителя упала волнистая прядь волос.

– Мы найдем общий язык? – улыбнулась ему Лариса. – Ты готов открыться?

Призрак отвернулся, делая вид, что смотрит в окно. «Хендай» мчался мимо темных зданий, засыпанных снегом деревьев, ярких витрин. Внешний мир казался мозаикой из тьмы и света, жизни и смерти. Некая неуловимая субстанция отделяла одно от другого.

– Когда ты присвоил себе брелок, ты сделал выбор, – заявила Лариса.

– И тем самым изменил ход событий, – кивнул Ренат и обратился к Бартини. – Я создал новую стрелу времени? Так говорит твоя теория о многомерности вариантов? Ты умный мужик!.. Я оценил твое открытие. В отличие от твоих коллег и знакомых.

– Они все давно мертвы, – заметила Лариса.

В голове Рената зрели вопросы, и он воспользовался случаем задать их необычному свидетелю:

– Скажи, Зою Гребневу убили из-за брелока? Квартиру обшарили по той же причине?

Итальянец уставился в окно, игнорируя любопытство присутствующих. Рано им еще знать, во что они ввязались. Вдруг испугаются и наломают дров? Это его не устраивает.

– А Юко почему умерла? – допытывалась Лариса. – Кто вместо нее работает гейшей в «Чайном домике»?

Бартини не реагировал, любуясь спящим городом в преддверии рассвета.

– Может, ты и Хромого в глаза не видел? – поддел его Ренат. – Он увивался вокруг Зои, а ты и в ус не дул? Неужели не подозревал, чем дело кончится? Нехорошо…

Пассажир повернулся к нему и указал пальцем на свою булавку для галстука.

– Вижу, что ты большой модник, – кивнул Ренат.

– Ага, – подтвердила Лариса. – Алек назвал его Щеголем. Правда, булавки для галстука сейчас не носят. Да и галстуки тоже не в тренде…

* * *

Проснувшись, Алек долго лежал, обессиленный и опустошенный. Ему понадобилось около часа, чтобы прийти в себя.

Жуткие мысли одолевали его: мертвая Юко – горячечный бред или кошмар наяву? С кем он занимался любовью в «Чайном домике»? Кому платил деньги за продажные ласки?

Все смешалось в его воспаленном мозгу: правда и ложь, страх и бравада, начало и конец, страсть и ненависть, сожаление и бесчувствие. Когда он поссорился с Аллой?.. Когда побывал в доме Юко?.. Неужели он видел ее мертвое тело?.. Когда, получив отказ, он дрожал от вожделения и бешенства?.. Когда заблудился на трассе?.. Что произошло раньше, что позже?

Юко никогда не приглашала его к себе домой. Ни в московскую квартиру, ни в Озерное. Он был уверен, что знает о ней все, а на самом деле пребывал в полном неведении.

«У меня есть правило, – твердила она. – Не превращать жилье в место свиданий! Ты должен уважать мое право на частную жизнь».

Предложение Алека снять для тайных встреч номер в гостинице Юко отвергала с негодованием.

«Я не шлюха! – возмутилась она. – Быть гейшей не значит спать с клиентами! Это не обязаловка, а зов сердца!»

«Я для тебя только клиент?» – обижался он.

«Можно подумать, ты на мне женишься!»

Жениться на Юко он не помышлял. Тут она была права. Отец не допустил бы такого позорного мезальянса. Решись Алек на брак с гейшей, он бы подверг ее серьезной опасности. Родители пошли бы на все, чтобы помешать этому.

Если уж быть до конца честным, Алек привык получать удовольствие, не стесняя при этом свою свободу и не бросая тень на репутацию семьи. Юко стала для него одним из таких удовольствий. Как он увлекся и потерял голову? Где перешел ту грань, за которой любовная страсть превратила его в раба?

Не будь он рабом Юко, не напрашивался бы к ней в гости, не заглядывал бы в окна ее коттеджа. Она ни разу не пустила его в дом! Он тщательно скрывал свою слабость от всех, в том числе и от себя. Списывал все на сексуальный голод, который после Юко ни с кем не мог утолить; на гормоны; на глупый каприз и кураж; на тупое упрямство, – на что угодно, кроме неукротимого влечения к женщине, которая пренебрегала им.

Мысли о Юко зажгли Алека, он ощутил потребность увидеть ее, прикоснуться к ней… Не может она умереть! Это был ужастик, навеянный любовным безумством. Мертвая Юко – такая же иллюзия, как и прочие его виде́ния…

Алек вдруг заволновался, вскочил с дивана, прошел в спальню и направился к туалетному столику жены. Пошарил рукой между флаконов с духами, косметическими средствами и шкатулками с бижутерией. Выдвинул ящик, куда она складывала разные мелочи.