– Думаешь, тебе хватит сноровки, чтобы прикончить меня, а, ронин?

– Учитывая, что кроме этого варианта у меня есть только один – смирно стоять и улыбаться, пока ты разрубаешь меня напополам – я предпочту рискнуть, – парировал Окамэ. На секунду я задержала взгляд на ронине и заметила на его губах опасную улыбку, а в глазах – упрямство и дерзость. – Я ведь не аристократ. И не стану добровольно отдавать тебе жизнь как плату за совершенную ошибку. Хочешь отсечь мне башку – будь добр, воспользуйся старомодным методом.

– Не будет никто ничего отсекать! – возмущенно воскликнула я. – Это грязно и отвратительно. Давайте просто попытаемся выбраться отсюда. Скоро стемнеет, и… – Я умолкла и навострила уши, на что мои спутники не обратили никакого внимания. У самого склона, в тесном пространстве между двумя горами, я заметила бледные мерцающие огни. – Погодите-ка. Кажется, там деревня!

Мои спутники выпрямились и тоже всмотрелись в долину.

– Так вот она где! – с довольным видом воскликнул Окамэ. – Я же знал, что она где-то неподалеку. – Не обращая внимания на мрачный взгляд Тацуми, он повесил лук на спину и спрятал стрелу в колчан. – Так чего мы ждем?

Мы начали спуск, но склон был крутым и опасным, камни покрывал скользкий мох, и потому приходилось внимательно глядеть под ноги. Продвигались мы медленно, но я решила сыграть в игру, в которую часто играла с лесными обезьянами, и стала бесшумно перескакивать с камня на камень. Один раз Окамэ поскользнулся, ободрал руку о булыжник и разразился впечатляющей бранью. Тацуми, разумеется, передвигался с грациозностью лани, спокойно перешагивая с камня на камень, будто делал это изо дня в день.

Когда мы наконец спустились в долину, солнце уже скрылось за вершинами гор, а тени удлинились. Мы перешли мост над крошечным ручейком и пошли по грязной извилистой тропе к горстке домов с тростниковыми крышами, видневшихся впереди. Воздух в долине был густой и влажный; цикады стрекотали в деревьях, а разноцветные стрекозы носились над рисовыми полями, отражаясь в мутных водах. Крохотные ростки риса были высажены аккуратными рядами на всех ярусах террасного поля. Еще немного – и они превратятся в бескрайние зеленые моря. Вдоль берегов медленной реки я заметила сети, которые сушились на солнце, и маленькие рыбацкие лодки. Лучи закатного солнца поблескивали в воде, а вся долина, казалось, жила неспешной, обособленной жизнью, позабытая остальным миром.

За рисовыми полями извилистая тропа пересекалась с дорогой пошире, тянущейся вдоль самой деревни. На перекрестке стояли указатели, сбитые и подписанные вручную, и на них темнели иероглифы кандзи. «Вы прибыли в Яматори, – гласила табличка. – Путникам здесь всегда рады».

– Звучит вполне дружелюбно, – заметил Окамэ. – Это хороший знак. В некоторых горных деревушках страшно не любят визитеров. Терпеть не могут странников, самураев и особенно ронинов.

– Почему? – изумленно спросила я.

– Потому что ронины хватают, что хотят, – холодно пояснил Тацуми. – И крестьяне ничего не могут с этим поделать.

– Самураи ничем не лучше, – парировал Окамэ, бросив взгляд на убийцу демонов. – Думаешь, они следуют этому идиотскому кодексу Бусидо? – с усмешкой спросил он. – Да я своими глазами видел, как самурай забрал у одного человека жену, а его самого убил, потому что тот посмел сопротивляться. Видел, как самурай отсек ребенку голову за то, что тот напугал его лошадь. Может, я и впрямь всего лишь грязный пес ронин, но я, во всяком случае, не вытворяю, что в голову взбредет, прикрывшись кодексом.

– В голову взбредет? – тихо повторил Тацуми и покачал головой чуть ли не с жалостью. – Тот, у кого нет ни капли чести, никогда не поймет поступков того, у кого честь есть.

– Говорит человек с жутким светящимся мечом.

– Это здесь вообще ни при чем.

– Само собой, ведь жуткие светящиеся мечи обычно используют только с самыми невинными намерениями.

– А что, таких мечей несколько? – удивилась я. – Я видела только один такой вот жуткий светящийся меч. Они так часто встречаются, да, Окамэ-сан?

Окамэ вздохнул.

– Нужно будет на досуге рассказать тебе, что такое сарказм, Юмеко-тян. Но не сейчас: за нами наблюдают.

Я обернулась. На дороге собралась группка мужчин и женщин – преимущественно крестьян, судя по загорелой коже и простым рубашкам. Они не сводили с нас глаз.

Окамэ усмехнулся.

– Раз они уже все равно нас заметили, – начал он и медленно направился к толпе, – надо бы поздороваться, что ли.

Под пристальным взглядом деревенских жителей мы направились к ним. Многие из них улыбались и кивали или кланялись нам, опуская глаза и не глядя в наши лица. Несколько мужчин о чем-то перешептывались, и лица у них были воодушевленные, хоть и напряженные. Седовласая старушка, сидевшая у дверей своей хибарки, беззубо улыбнулась нам, когда мы проходили мимо, и ее глаза едва не утонули в морщинистых щеках. Маленькая девочка в желтом кимоно скакала на месте и отчаянно махала Тацуми, который шел чуть позади нас с Окамэ. Он не обратил на малышку никакого внимания, но это не остудило ее пыл. Казалось, все нам невероятно рады.

И все же…

– Добро пожаловать, путники!

К нам с улыбкой подошел мужчина. Его лысый лоб поблескивал от пота, а темные жидкие волосы, растущие на макушке, были стянуты в пучок на затылке. Одет он был получше остальных жителей деревни – на нем была сине-серая рубашка и черные штаны хакама. Он шагнул вперед и отвесил нам низкий поклон, согнувшись в поясе.

– Добро пожаловать в Яматори, почетные гости! – поприветствовал он. – Меня зовут Манзо, и я глава этой деревни. Вы к нам надолго или так, просто мимо идете?

– Идем мимо, – ответила я к его заметному удивлению – он явно ожидал, что ему ответит Окамэ или Тацуми. – Мы скоро двинемся дальше. Надеюсь, мы не сильно вас побеспокоим…

– Но если у вас отыщется для нас комната и несколько постелей, мы будем очень благодарны, – добавил ронин, вставший рядом со мной. Он обезоруживающе улыбнулся главе деревни и потянулся к своему поясу. – Могу заплатить за доставленные неудобства.

– Заплатить? Нет-нет-нет! – Мужчина энергично замотал головой и вытянул руку. – И слушать о деньгах не желаю. Вы – почетные гости Яматори. Какие еще неудобства?! Проходите, прошу.

– А они на удивление дружелюбны, – заметил Окамэ, когда мы вслед за главой направились по дороге к центру деревни. Жители кивали и улыбались нам, когда мы проходили мимо; они высовывались из дверных проемов и таились между домами. Окамэ помахал маленькому мальчику, наблюдавшему за нами из-за своей хибарки, и тот испуганно спрятался за стену. – Что с ними случилось, что они так самурям радуются?

– Не нравится мне это, – признался Тацуми, понизив голос. – Все это… странно.

– Что именно? То, что люди благодушно к тебе относятся? Да, теперь и я понимаю, что это может не на шутку бесить.