Накинув поверх рубашки зеленый бархатный халат и туго затянув его на узкой талии, Лирин направилась в спальню. Ее босые ноги сразу же по щиколотку утонули в роскошном ковре и Лирин восхищенно улыбнулась при виде мягких тонов, в которых была выдержана вся обстановка этой изящной комнаты. По сравнению с этим великолепным будуаром сразу померкла простенькая обстановка спальни, куда ее поместили вначале, и неудивительно — ни одна женщина не смогла бы отказаться от подобной роскоши. Да уж, надо признать, случись ей раньше побывать в подобном раю, она бы дважды подумала прежде, чем усомниться в искренности Эштона.

Сидевший на корточках перед камином Эштон повернулся, услышав ее шаги. Она с улыбкой приблизилась к нему и, вложив в его руку свои пальчики, призналась, очаровательно краснея, — Вы были правы, Эштон. Комната и в самом деле прелестна. Я бы никогда не смогла заставить себя отказаться от нее.

Лирин привстала на цыпочках, чтобы поцеловать его в щеку, но Эштон повернулся и губы их встретились. Она уже не испытывала ни малейшего желания отстраниться и медленно наслаждалась тем, с каким жаром он откликнулся на ее поцелуй. Его губы раскрылись, он жадно приник к ее губам, властно, настойчиво лаская их и требуя ответа. Ее язык робко шевельнулся в ответ и это почти свело Эштона с ума. Он приподнял ее и крепко прижал к своему телу. Его объятия становились все теснее, губы все никак не могли оторваться от ее губ, острое блаженство захлестнуло обоих. Раздираемая на части страхом и желанием поддаться искушению, Лирин трепетала в его руках, чувствуя, что и он в любую минуту может потерять голову. Вдруг она отчетливо поняла, что если немедленно не положит конец этому безумию, то через мгновение у нее просто не хватит на это сил.

— Дайте мне время, Эштон, — умоляюще прошептала она, с трудом отстранившись. — Прошу вас, дайте мне время хотя бы разобраться в себе.

Лицо Эштона покрылось морщинами, как от сильной боли. Он усилием воли заставил себя выпустить ее, но она видела, как ее отказ мучительно ранил его. Не зная, как облегчить эту боль, она подошла к постели и молча ждала, пока он откинул в сторону покрывало. Когда Эштон вновь повернулся к ней, она услышала, как он порывисто вздохнул и руки его сами собой потянулись к ней. Невольно она поняла, что мечтает снова оказаться в его объятиях, но он с мучительным вздохом отвернулся.

— Я ухожу.

— Пожалуйста, Эштон … — Глаза ее молили о снисхождении. — Прошу тебя, останься! Мы могли бы немного поговорить!

У Эштона вырвался хриплый смешок.

— Послушайте, мадам, либо вы недооцениваете исходящий от вас соблазн, либо переоцениваете мою способность сопротивляться ему! Да ведь вы воплощенное искушение! Поверьте, стоит мне остаться — и вряд ли ваше «нет» сможет меня остановить, — Он сунул руки в карманы и обернулся, чтобы взглянуть на нее. Лицо его окаменело, на скулах заходили желваки. — Я и так едва владею собой, мадам…берегитесь! Лучше ложитесь в постель, пока я еще окончательно не потерял голову!

Лирин не осмелилась сомневаться в его предупреждении и поспешила послушаться. Даже не успев снять халат, она скользнула под одеяло. Эштон вернулся к камину, с грохотом швырнул в огонь еще одно полено и замер, хмуро глядя на пляшущие в камине оранжевые и багровые языки пламени. Лицо его с нахмуренными бровями было ярко освещено, и Лирин вглядывалась в него с замирающим сердцем, поражаясь, как случилось, что она так быстро поддалась очарованию этого человека. Где-то в уголках ее затуманенной памяти вдруг шевельнулось хоть и неясное, но отчетливое воспоминание о том, что она уже предавалась любви. Стоило ей закрыть глаза, как перед ее мысленным взором появлялся обнаженный мужчина, вот он отодвигается от нее и встает с постели. Хоть она и не могла различить его лица, но от него веяло ощущением силы. Высокий рост, могучие плечи, которые постепенно переходили в узкие бедра, волосы его были темными и темными кольцами падали на бронзовую от загара шею. Уиллабелл когда-то сказала ей, что Эштон мужчина, о котором женщина может только мечтать, и Лирин постепенно пришла к выводу, что старая негритянка ничуть не преувеличила. В самом деле, если бы ей предстояло оценить его достоинства за тот короткий срок, что прошел со времени их знакомства, она могла бы, не моргнув глазом, вручить ему свою жизнь и свое счастье. Жизнь с ним была бы долгой чередой дней, наполненных любовью и нежностью.

— Эштон? — чуть слышно прошептала она.

Он оглянулся.

— Да? — она не ответила и он подошел к постели. — Что, Лирин?

В полутьме комнаты она пристально вглядывалась в его красивое лицо. Лирин понимала, чем рискует в эту минуту, она уже успела оценить неукротимую силу его мужского желания. Чем все это кончится? Может, потом она станет раскаиваться в своем малодушии, но сейчас она сгорала от желания испытать его страсть. Она томилась от острого желания ощутить на себе тяжесть его мускулистого сильного тела, отдаться ему до конца. Изумрудные озера глаз сияли страстью, когда она медленно, словно приглашая, потянула одеяло вниз.

— Думаю, нет никакой необходимости ехать в Новый Орлеан, Эштон. Ты можешь получить все, что хочешь, прямо сейчас.

Эштону показалось, что у него остановилось сердце. Но оно тут же глухо заколотилось, с бешеной скоростью гоня по венам разом закипевшую кровь. Давно сдерживаемая страсть прорвалась наружу. Пламя неукротимого желания вспыхнуло в его глазах, дрожащие пальцы, обрывая пуговицы, с силой рванули ворот рубашки. Через мгновение отблески пламени уже выхватили из полумрака комнаты его бронзовые от загара плечи. Эштон присел на край постели, чтобы разуться. Лирин, привстав на колени, спустила с плеч халат и тот, с мягким шорохом упал к ее ногам. Отбросив его в сторону, Лирин крепко прижалась к мужу. Она прильнула к его спине, обхватив за плечи руками, и Эштон почувствовал, как его мозг в любую минуту готов взорваться от острого, почти нестерпимого желания. Ее мягкие груди прильнули к его спине, и это ощущение сводило его с ума. Страсть буквально скрутила его, отзываясь болью во всем теле, пока не свернулась тугим, горячим узлом в низу живота. Да, это, несомненно, была его Лирин — страстная, горячая, соблазнительная, способная заставить его испытывать все муки ада. Башмаки с грохотом полетели в сторону, а ее руки скользнули по закаменевшей груди. На мгновение рука ее замерла, коснувшись свежего шрама, мягко погладила бугры мышц, и пальчики ее мгновенно запутались в густой поросли жестких, курчавых волос.

— Поспеши, — шепнула она, язычок ее, словно жало, легко коснулся его уха, и Лирин откинулась на подушки. Не желая ни на мгновение выпускать ее из рук, Эштон тяжело рухнул на постель и подмял ее под себя. Рот его накрыл ее губы, а рука скользнула вверх, поглаживая бедра, коснулась живота и легла на грудь. Он протянул руку повыше и успел перехватить тонкие пальчики, которые судорожно вцепились в застежку сорочки. Лирин испуганно вскрикнула, когда Эштон, с силой рванув за ворот, одним движением разорвал ее пополам так, что зрелая пышность ее груди мгновенно предстала перед его голодным взглядом. Его губы немедленно впились в нее обжигающим, влажным поцелуем, так что у нее мгновенно перехватило дыхание, а сердце, словно безумное, заколотилось в груди. Лирин задрожала. Обжигающие прикосновения его языка казались ей пожирающим ее пламенем, его умелые ласки приводили ее в трепет.