– Я останусь в своей квартире. – Она утерла лицо носовым платком. – И вообще, забирайте это тело и уходите. Кстати, ему медицинская помощь нужна.

– Уже нет, – раздался голос Завьялова, который, войдя на кухню, услышал последнюю фразу Ермаковой.

Антон обернулся в сторону Игоря и одновременно услышал слабый вскрик и звук падающего на пол тела.

– Черт! – Завьялов, округлив глаза, бросился к лежащей без чувств на полу Ермаковой. – Я не так выразился. Он сам в себя пришел!

Игорь подхватил Инну на руки и унес в комнату.

Антон заварил кофе и уселся за стол. Через некоторое время появился Завьялов:

– Я тут вот что подумал, – он виновато посмотрел на Антона, – ты поезжай домой, а за нами завтра пусть Линев заедет.

– Он тебе что, таксист? – хмыкнул Антон. – И вообще думаю здесь пока я. Или напомнить, кто командир группы?

Антон отставил уже пустую чашку в сторону, встал и направился в ванную комнату.

Гвоздь сидел, поджав под себя здоровую ногу. При появлении Филиппова он съежился, но положения своего не изменил. Однако взгляд у него был уже не таким дерзким. Он боялся.

– Жить хочешь? – спросил Антон.

– Все жить хотят, – затравленно посмотрев снизу вверх, ответил бандит.

– Под кем ходите?

– Сами по себе. – Гвоздь вздохнул: – Шипа у нас за главного. А под тему Таран подрядил.

– Откуда Тарана знаете?

– Это Шипины заморочки. Его спрашивать надо.

– Идти сам сможешь?

– Куда?

– Не в морг, не волнуйся. – Антон посмотрел на Завьялова. – Развяжи ему руки.

Дождавшись, когда Игорь освободит бандита от пут, Антон поднял его за шиворот:

– Слушай меня внимательно. Адреса нам ваши известны, рожи тоже. Поэтому не вздумайте блефовать и подумайте о родственниках. В субботу ровно в восемнадцать ноль-ноль жду вашу кодлу на том месте, где сегодня ваши фасады ремонтировали.

– Ты чего, стрелу, что ли, забиваешь? – удивился Гвоздь.

– Понимай как хочешь. Но не вздумайте еще раз пошутить.

Выставив за дверь бандита, Антон выждал еще несколько минут и отправился следом.

* * *

Шипе, можно сказать, повезло. Он не успел даже испугаться, когда влетел в ветви росшего рядом с домом молодого тополя. Случайно схватившись за ветви, он оставил на них половину кожи с ладони, но умудрился не только погасить немного скорость, но и приземлиться на ноги, и именно в то место, где не было асфальта, а земля была вскопана. Однако все равно удар показался ему страшным. Сложившись, он челюстью въехал в свои колени. Яркая вспышка и страх того, что не дай бог переломал позвоночник, на некоторое время ввергли его в ужас. Боли он не чувствовал. – Ёкарный бабай! – раздался чей-то удивленный возглас.

– Убился! – послышался женский крик со стороны детской площадки.

Для начала он открыл глаза. Правый бок стал постепенно наливаться болью. Он осторожно пошевелил пальцами рук. Затем медленно согнул их в локтях. Вроде целы. Стал медленно приподниматься, однако дикая боль в правой стопе и голени заставила его вскрикнуть. От этого, словно током, ударило в нижнюю челюсть.

Подошел какой-то мужчина:

– Живой, – то ли спросил, то ли констатировал он и, оглядев этажи, кому-то крикнул, чтобы вызывали «Скорую».

– Не надо! – превозмогая боль, не своим голосом закричал Шипа. – Мужик, там машина, синяя «девятка», и мой кореш… Позови. – Он указал на выезд со двора, где между домами их поджидал Крюк.

Мужчина отправил туда какого-то парнишку, выскочившего с детской площадки, а сам принялся рассуждать:

– Повезло тебе, здесь только на днях траншею с кабелем зарыли. А ты чего упал-то?

– Слышь, мужик, отстань, а! – едва слышно ответил Шипа и принялся подниматься.

Наконец подъехал Николаев. Без всяких вопросов он помог Шипе встать на ноги и повел к машине.

– Нам конец, брат, – морщась от боли, прошептал Шипа, когда Крюк усаживал его на заднее сиденье.

– Чего так? – округлив глаза, удивился тот. – Где Гвоздь?

– Там остался.

Костя закрыл двери и плюхнулся за руль, завел двигатель.

– Хана Гвоздю. Этот парень на балконе стоит и смеется. Я его узнал, он в лесу меня сделал. Что теперь?

– Отъедь со двора и позвони на трубу Гвоздю.

Ответивший за Гвоздкова мужчина бодрым голосом поздравил Шипу с удачным приземлением и посоветовал впредь не соваться в чужие квартиры. Гвоздя же пообещал выслать по частям почтой.

– Куда теперь? – удрученно спросил Костян.

– В травмопункт, – едва слышно выдавил из себя Шипа.

Вопреки опасениям, кости у Шипилова оказались целы. Вывих голеностопного сустава, ушиб мягких тканей, сотрясение головного мозга и, как ни странно, перелом нижней челюсти, причем так же, как и у Совы, в двух местах…

– Непруха какая-то, – сидя на кровати в больничной палате, распинался он на следующий день, выдавливая слова сквозь стянутые проволокой зубы. – Значит, говоришь, стрелу эти кони забили? – еще раз переспросил он Гвоздя.

Тот подтвердил.

– Таран знает?

– Нет.

– Так чего же вы тянете! Валите в «Регату».

– Он нас поубивает, – возразил Крюк.

– Меня же не убил, – возразил ему Шипилов, покосившись на двери. – Так еще хуже будет. Или мне предлагаете в таком виде ехать? Представь меня на стреле? Я базар перетереть толком не смогу, а если до плеток дело дойдет? Кстати, – он наклонился в сторону Гвоздя. – Где твоя волына?

– В надежном месте.

– А у тебя есть? – он перевел взгляд на Крюка.

– Ты будто не знаешь, – отвел тот взгляд в сторону.

Шипа надолго задумался. В палате, кроме них, никого не было. Все больные ушли на обед. Было тихо. Наконец его лицо сделалось злым. Внешность Шипилова говорила о том, что он принял какое-то важное решение и оно далось ему с большим трудом.

– Тогда вы вот что сделайте. – Он вновь бросил взгляд на двери и, наклонившись в сторону Крюка, зашептал: – Помнишь, к моей бабке в Заречное ездили?

– Ну.

– У нее в сарае, в углу, под всяким хламом откопаешь ящик. В нем два автомата, гранаты и одна плетка – «глок».

– Ничего себе, – присвистнул Гвоздь.

– Короче, Таран живет прямо напротив кабака в старой двухэтажке. Возвращается поздно…

– Ты чего, Шипа? – Гвоздь испуганно округлил глаза. – Валить его предлагаешь?!

В коридоре послышались шаги. Двери открылись, и в палату стали возвращаться больные.