— Бог уже меня наказал. — Вонищенка откинулась на спинку кресла и склонила голову набок. — Ты действительно печешься о благополучии Гамбионе, правда? Они до сих пор твоя семья.

— Если равновесие сил нарушится, это будет катастрофа. — Розмари поднялась.

— Чушь. Пойдем искать Джека.

Розмари открыла было рот, чтобы ответить, но зазвонил телефон, и бесплотный голос секретарши сообщил:

— Мисс Малдун, у меня тут маленькое затруднение. Звонит сержант Фицджеральд из тюрьмы Тумс. Похоже, кто-то, э-э, «телепортировал», если я правильно его расслышала, предполагаемого преступника в одну из камер.

— Матерь божья, ну почему именно сегодня! — Розмари метнула в телефон такой взгляд, как будто хотела, чтобы он взорвался. — Патриция, разве сегодня дежурит не Томлинсон?

— Ну да, мисс Малдун, у меня тоже так написано. Но он все еще на обеде, а все остальные, до кого я пыталась дозвониться, где-то на совещании или не берут трубку.

— Как же, на совещании они. — Розмари вздохнула и снова уселась за стол. — Ладно, я займусь этим.

Разве можно поверить утверждениям Розмари, будто Гамбионе ее не интересуют? Эти книжки просто стали для нее возможностью воссоединиться со своей настоящей семьей. Вонищенку злило, что она попалась на удочку и помогла Розмари приблизиться к этой цели. Кроме того, она ревновала подругу к ее прошлому.

Вонищенка отрешилась от всего происходящего в кабинете и сосредоточилась на Джеке, который все еще продолжал преследовать свою добычу. Она засекла его не сразу, несмотря на то что передвигался он совсем медленно. Когда она поняла, где он находится, то вернулась обратно в кабинет и обнаружила, что Розмари смотрит на нее недобрым взглядом.

— Сержант Фицджеральд, который в скором будущем должен стать офицером Фицджеральдом, в истерике. Двух слов связать не может. Придется ехать туда. Почему бы тебе не пойти со мной, а оттуда мы бы вместе отправились за Джеком? — Вонищенка кивнула, и Розмари щелкнула кнопкой интеркома. — Патриция, попытайтесь найти Гольдберга. Скажите ему, что я жду его у лифта. — Розмари схватила пиджак, повешенный на спинку стула. — Идем, пока не случилось еще что-нибудь. Не хочу затягивать.

— А он там зачем?

Вонищенка сунула ноги в туфли и поморщилась. Потом вышла в дверь, которую придерживала для нее Розмари.

— Твой приятель Гольдберг? Потому что он новенький и должен научиться справляться с такими делами. И потом, не одной же мне страдать. Пошли скорее!

Гольдберг уже ждал у лифта, нервно расхаживая.

— Сюзанна, по-моему, ты уже знакома с Полом Гольд бергом, — Розмари махнула в сторону Вонищенки. — Пол, это Сюзанна Мелотти, моя подруга и союзница.

— Рад официальному знакомству, мисс Мелотти. — Он улыбнулся. — Надеюсь, в прошлый раз я вел себя не слишком нелюбезно?

— Нет.

Вонищенка нажала на кнопку «Вниз».

— Э-э… ясно. Ясно. — Пол обернулся к Розмари. — Мисс Малдун, могу я спросить, зачем я здесь?

Он развел руками и вопросительно взглянул на нее.

— Сегодня неподходящий день, чтобы подступать ко мне с места в карьер, Пол. — Розмари взглянула на Вонищенку, которая следила за тем, как меняются номера этажей на табло. — По пути расскажу.

— Да, мэм, — отчеканил Пол.

* * *

Альтобелли встретил Фортунато у заграждений, перекрывавших южный вход в парк Форт-Трайон. Заграждения стояли здесь так долго — сначала из-за молодежных группировок, потом из-за разгрома, который устроили тузы во время налета на Клойстерс, — что уже стали частью пейзажа.

Полицейские были повсюду. Едва отъезжала одна машина, как ее место тут же занимала следующая. Они увозили нарушителей — тощих подростков в джинсах и футболках, закованных в наручники. У некоторых руки и лица были окровавлены. Альтобелли покачал головой. Невысокий и седеющий, он был бы довольно стройным, если бы не пивное брюшко.

— Это все затея господина комиссара, — буркнул он вместо приветствия. Всю последнюю неделю полицейский комиссар выступал по радио — призывал к жестким мерам на время празднования Дня дикой карты. — Весело, да? Нашли время для своих забав. Если бы мы охраняли улицы, как нам и полагается, вместо того чтобы приводить в чувство этих детишек, может быть, Плакальщик и тот мальчишка остались бы в живых. Не говоря уже о Черепахе.

— Что???

— Только что передали по рации, — кивнул Альтобелли. — Я и сам ушам своим не поверил. Парочка тронутых тузов при помощи какой-то глушилки вывели из строя все его приборы. А потом облили беднягу напалмом. Ухнул в Гудзон. Сейчас ищут панцирь. Пока что никаких следов.

— Господи Иисусе!

«Если они добрались до Черепахи, — подумал Фортунато, — нам всем конец. Надежды нет. Я умру».

В каком-то смысле, когда он потерял всякую надежду, ему стало легче. Теперь вопрос был в том, чтобы сохранить лицо. Спасти то, что еще можно спасти, а об остальном не думать.

«В четыре часа тебя уже не будет в живых. Остается только ждать. И готовиться. Даже не думай о том, чтобы спастись, потому что ты уже мертв. Но ты должен убить его. Чего бы тебе это ни стоило, ты должен убить его — или умереть при попытке это сделать».

Руки у него тряслись. Не от страха, нет, скорее от смертельной, бессильной ярости. Он сжал их в кулаки. Так сильно, что ему стало больно. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он развернулся и грохнул кулаком по заднему стеклу ближайшей полицейской машины. Осколки небьющегося стекла рассыпались по заднему сиденью, блестя, как неграненые алмазы.

— Господи боже мой, Фортунато! — Альтобелли подбежал к машине, — Ты цел?

— Да.

— И что я теперь скажу руководству про стекло?

— Скажешь, что это кто-то из малолеток. Мне все равно. — Он согнул пальцы, произнес про себя пару успокаивающих мантр, — Забудь про стекло. Расскажи, зачем я тебе здесь понадобился.

— Из-за этих банд. — Альтобелли с неохотой отвернулся от машины. — После того как вы здесь камня на камне не оставили, в Клойстерс никто не ходил, поэтому ребятишки снова обосновались здесь. Комиссар надеется, что облава на малолеток потеснит джокеров с заголовков газет. Здесь все изрыто подземными туннелями. И трупы.

— Покажи.

Альтобелли провел его за заграждения к машине «скорой помощи». На каталках бок о бок лежали два тела. Фортунато приподнял одну простыню. Под ней оказался подросток в бандане. Его лицо показалось Фортунато смутно знакомым. Горло его было закрыто ватным тампоном.

— Он был чем-то вроде курьера у масонов, — сказал Фортунато. — Это все, что мне известно.

Альтобелли молча кивнул на второе тело. Этот при жизни был красив — золотистые волосы, прямой нос и мужественный подбородок. Фортунато видел его в джокертаунском участке — в ту ночь, когда погибла Эйлин.