Полет тем не менее продолжался.

– Где ты взял эту дурацкую цепь? Почему она прилипла к моим лапам?!

– А я почем знаю? Ты еще спроси: почему громадная синяя птица ни с того ни с сего напала на безобидного человека?

– Это ты – безобидный?! А кто Узранду с престола сверг, меня работы лишил, банду мою всю уничтожил – не ты?

– Нет, не я. Узранду я просто разбудил. И, если бы она не начала ко мне грязно приставать, ничего бы с ней не случилось. А что касается тебя, – я довольно быстро сообразил, что в третий раз разговариваю с Ахримом, – то я целиком и полностью категорически отвергаю выдвинутые в мой адрес необоснованные обвинения (во загнул!). Это твои люди меня схватили и пытались убить, а я только защищался. Что мне оставалось делать?

– Ты еще скажи, что я сам виноват.

– Зачем? Ты уже и так догадался.

– Издеваешься?! Ну, держись!

– Не могу, цепь мешает.

– Да я тебя сейчас!

Синяя птица яростно затрясла лапами, при этом существенно потеряв высоту, но цепь крепко держала и меня, и когти оборотника. Теперь мы летели над камышовыми просторами. «Уже хорошо. Не так жестко будет приземляться, если Ахрим выдохнется окончательно». Тукреб действительно старался, как мог. Похоже, он был на пределе и физических, и моральных сил.

Когда же до земли оставалось менее пяти метров, серебристые оковы не выдержали, лопнув с оглушительным звоном. Я рухнул вниз прямо на камышовый шалаш. Естественно, от точного попадания моего физического тела массой семьдесят килограммов тот развалился, но свою задачу амортизатора выполнил на «отлично». На мне даже синяков не оказалось, за исключением разве что следов от цепи и когтей птички.

– Ты зачем дом порушил, негодник?! – «Нежный» голос кикиморы резанул по ушам.

– Это не я. Вон тот с крыльями сбросил меня на ваш шалашик. Прошу прощения, уважаемая, но свернуть в сторону я не успел.

Ахрим приземлился рядом и снова попытался воспользоваться клювом. На этот раз он попал. Правда, не в меня, а в какое-то корытце болотной тетки. Кухонная утварь так и застряла на клюве тукреба, и тому пришлось немало потрудиться, чтобы с помощью когтей освободить свой нос.

– Ах ты, окаянный! Ты зачем посуду ломаешь?

– Отстань ты со своей посудой! Видишь – у меня беда!

– Он мне коттедж развалил, и еще жалуется! Беда, видите ли, у него! А мне, значит, счастье привалило? – Остроносая уперла руки в боки. – Сейчас я им с тобой поделюсь!

– Мне кто-нибудь объяснит, почему я не могу с этим типом разделаться? – Ахрим совсем по-человечески обхватил голову крыльями и принялся горестно раскачиваться из стороны в сторону. Казалось, он разговаривает сам с собой. – Кем я только не был: и собакой, и змеей, и сколопендрой, и тигром. Все без толку! Ты кто – чародей, шаман или дух нечистый?

– Я? Разрешите представиться – Алексей Рябцев, страховой агент второй категории. Ну как, тебе стало легче?

– Нисколько. Вот если бы ты шею себе свернул или утонул, тогда другое дело. Но ты живуч, как сто кошек! А я ведь магический зарок дал и теперь не смогу обернуться человеком, пока не свершится месть. Ты хоть понимаешь, что это значит? – Ахрим пребывал в тихой панике. И ОН жаловался МНЕ, что не может МЕНЯ убить. Уму непостижимо! Прямо хоть бери и делай самому себе харакири.

– Бедненький. – Мужик все-таки нашел сочувствие у подошедшей к нему кикиморы. Морщась от зловонного запаха, тетка погладила птицу по голове, для чего ей пришлось подняться на цыпочки. Присмотревшись внимательнее, остроносая наклонилась и сдернула что-то с лапы тукреба. – Вот причина всех твоих бед.

На ее ладони лежал знакомый браслет и невесело переливался огоньками.

– Ты где это взял?

– Вон тот гад подарил, – хмуро буркнул Ахрим.

– Стало быть, оборотный амулет его. – Остроносая поднесла вещицу ко мне, и тусклые огоньки заиграли ярким светом. – Точно, его. Вон он как обрадовался! Забирай свой подарок, чтобы птичка больше не мучалась.

– Эй! – заволновался Ахрим. – Отдай обратно.

– Но ты же хотел расправиться со своим обидчиком?

– Хотел.

– Так действуй. Теперь тебе ничто не помешает. Пока амулет при тебе, он не позволит причинить вред своему настоящему хозяину. А без браслетика у тебя полная свобода действий.

Я понял: кикиморы не только гостеприимные, но еще и добросердечные старушки – птичек жалеют. Правда, на людей их доброта почему-то не распространяется.

– Точно?

– Да не будь я кикиморой! – подтвердила остроносая. – Правда, когда ты его убьешь, браслетик сразу уснет.

– А я? – насторожился Ахрим.

– Ты? – Казалось, хозяйку порушенного домика удивил такой вопрос. – Будешь до конца дней своих большой вонючей птицей. Чем не жизнь?

– Не хочу!

– Что значит «не хочу»? А кто тут рыдал горючими слезами? Ты сначала разберись в себе, а потом желания высказывай. Амулет ведь тебе теперь вряд ли вернут, – авторитетно сказала болотная тетка, подмигнув мне левым глазом.

– А то! Браслет мой. – Я слегка воспрянул духом.

– Я хочу снова стать человеком! – Это уже был крик отчаяния. – Пожалуйста…

– А ты им хоть когда-нибудь был – человеком-то? – прищурилась бабулька. – Браслетик-то не у каждого дурацкий зарок принять может. Тебя он, видать, наказать решил.

– И как мне быть?

– А я почем знаю? – кикимора пожала плечами. – Если правду сказывают и труд действительно создал человека, то попробуй поработать.

Нет, этот мир не устает меня удивлять! Она что, труды Дарвина читала? Или ей это тоже соседская кикимора рассказала? Очуметь!

– Поработать?! – опешил летун. – Как? На кого?

– Да хотя бы на этого ушастого, – кикимора указала на меня. – Если он, конечно, возьмет тебя в помощники.

Тукреба такая перспектива явно не устраивала.

– На него?! Да я лучше… Что я, другого хозяина себе не найду? Любой будет рад дармовой силе. – Птичка стрельнула в меня испепеляющим взглядом. – А с тобой мы еще увидимся! Погоди, вот верну себе прежний облик – ты у меня попляшешь!

Ахрим взмахнул крыльями и улетел.

– Он и вправду не сможет превратиться в человека?

– Пока ты не прикажешь амулету – нет. Но ты не спеши, пусть чуток помучается. Не будет в следующий раз чужие дома ломать, – мстительно погрозила небесам бабулька.

– Да пусть полетает. Мне не жалко.

– Это кто ж тебя так? – Кикимора указала на мои плечи. Следы от серебристых оков к этому времени стали ярко-фиолетовыми.

– Инфоры какой-то цепью опутали, а она давить начала. Если бы не этот пернатый – точно бы кости переломало.