В. Как вы относитесь к закрытию Норильска для въезда иностранных граждан?

О. Ну, как прецедент, мне кажется, это положительно. Каждая страна имеет право регулировать передвижение иностранцев, надо привыкнуть к тому, что это нормальный вопрос жизни для каждой страны. Два права, на котором страна и стоит. Первое — это просто обсуждать свои вопросы. Вот здесь мы, так сказать, находимся в процессе борьбы. Отстоим мы или не отстоим право говорить о своих национальных русских вопросах, не извиняясь перед этим, не доказывая перед этим, что мы правда русские, но не фашисты, не уравновешивая мысленно каждое высказывание высказыванием, которое его как бы смягчит, а просто говорим то, что мы думаем, по вопросу, который нам кажется важным. В этом отношении мы в России находимся даже, может быть, в положении лучшем, чем во многих странах Западной Европы, например. А второй фактор — контролировать свое собственное население, основные богатства, которые в стране есть. Это, конечно, даже не ископаемые, это не накопленные военные снаряжения, а именно народ, который есть. И вот забота об этом народе, который в этой стране живет, она должна быть признана как основное право и обязанность государства. Так что я не знаю, что там в Норильске произошло. Подробности трудно себе представить, но по крайней мере это направление создает положительный прецедент.

В. Что вы можете сказать о положении евреев в США?

О, Я ничего не могу сказать, кроме того, что каждый понимает. Ну, у евреев много денег, они как-то поддерживают свою религию, и они имеют возможность оказать влияние на то, чтобы синагоги строились. Верно, конечно, что в Америке влияние еврейской общины фантастическое. Она организована в ряд структур. Я говорю о том, что прочитал в книге еврейского автора. Он говорит, что евреи должны жить такой жизнью, как все люди, и не пытаться себе создать какое-то особое положение. Но он говорит, что в Америке колоссальное еврейское влияние объясняется тем, что существует ряд закрытых обществ, в которые принимают только евреев. Можно себе представить, какой евреи подняли бы крик, если бы в Англии или Германии были бы такие же общества, принимавшие только англичан или немцев. Кроме того, как он говорит, они проводят большую часть времени, которое они не на работе, в общении только со своими единоверцами и культивируют в себе чувства исключительности и отделенности от остального народа. Они организуют сопротивление, бойкоты, процессы. Можно привести целый ряд поразительных примеров. Например, как-то попал мне в руки номер журнала «Тайм». И там рассказывается, что председатель Совета начальников штабов, то есть фактически первый военный чин в Америке, выступая перед студентами университета, отвечал на записки, вроде как я. И в какой-то момент он не выдержал и сорвался, когда его спросили об отношении с Израилем. Он сказал, что это возмутительно, они приезжают к нам и требуют нового оружия. Мы говорим, что конгресс этого не разрешит. А они нам говорят: о конгрессе не беспокойтесь. Конгресс мы берем на себя. И это говорят граждане другого государства. Дальше там описывается, что буря возмущения пронеслась. Конгресс, сенат, Пентагон были засыпаны возмущенными телеграммами. Все его осудили, этого генерала. Он был вызван в Овальный зал Белого дома, где президент 10 минут ему делал выговор. После этого он раскаялся, сказал, что эти слова ни в какой мере не выражают его истинных мыслей, что это злополучное выражение и так далее. В чем же заключается свобода слова после этого?

В. При каких условиях, попробуйте перечислить, в России сегодняшней или завтрашней возможен приход к власти национально ориентированного правительства?

О. Знаете, не могу перечислить. Мне кажется, это только надежда на чудо, что такое может произойти. Но чудеса в мире происходят, история именно состоит из этого. Ну кто мог бы сказать, что Жанна Д’Арк освободит Францию в свое время? Кто мог бы сказать, что мы остановим немцев под Москвой? Все это совершенно неправдоподобно. Сформулировать условия, при которых это было бы возможно, никто бы не смог. Но это происходило. И у меня только такая надежда и есть.

В. Есть ли надежда, что возможно еще вернуть понятию «новое» его старое значение, которое было потеряно или начало теряться в эпоху Возрождения? Раньше новое понималось как еще один взгляд на вечное, умерщвление же культуры, искусства понесло трактовку нового как небывалого. И сегодня мы видим, что новое как небывалое — это только сверхнепристойное, которое стремительно исчерпывается.

О. Мне кажется, что это одна из форм переживания духовного кризиса, когда реальное производство каких-то духовных ценностей заменяется просто чем-то, что щекочет нервы и обращает на себя внимание как на нечто, еще не похожее на то, что раньше видели. Вот вся, собственно, цивилизация заключается в замене культуры чем-то другим, что называется бизнесом развлечения, тем, что больше похоже на наркотики, на фильмы ужасов по телевизору или на танцы, которые сопровождаются резкой музыкой и непривычными, не укорененными, так сказать, у нас ритмами. Ну, вот, например, я в этом смысле могу сказать, что во второй половине 60—70-х годов Запад переживал, как мне кажется, нечто вроде репетиции той катастрофы, которую они уже начали переживать всерьез. И обычно крупное историческое явление, да и не только историческое, имеет некую репетицию. Вот как у нас перед революцией 17-го года была революция 1905 года. Такая же репетиция происходила на Западе. Тогда говорилось, что речь идет о совершенно невиданной революции, которая захватит все стороны жизни. Она называлась «психоделическая» революция. Там соединилась культура принятия наркотиков с культурой выпивки спиртного и с рок-музыкой. Почему-то все это вместе было объединено понятием «психоделическая» революция. По-видимому, ее творцы понимали, о чем говорят. Они считали, что это путь к разрушению «буржуазной индивидуальности».

В. Что вы думаете об антиглобализации, это что — движение против иудаизации всего мира или просто антиамериканизм?

О. Я думаю, что это ни то и ни другое. Глобализация — это распад образа жизни, который Запад создал и который перестал быть образом жизни. Люди кричат от того, что их заставляют жить в условиях, которые, собственно, не есть условия жизни человеческого существа.

В. Не придет ли Китай на смену западной цивилизации?

О. Мне кажется, что это частный случай более широкого вопроса. Ну, вот, конечно, западная цивилизация была как бы гегемоном в мире. В теперешней ситуации, когда все так тесно связано, она уже не как античная цивилизация средиземноморский мир охватывала, а охватывает почти весь мир. Если она разрушится, то возникнет, конечно, через какое-то время другая, наиболее динамичная, имеющая более больший потенциал цивилизация. То есть возникает, так сказать, проблема наследника. И это очень острая проблема. В каком-то смысле — вопрос судьбы человечества на ближайшее время. Конечно, можно сказать, что мусульманский мир чрезвычайно активен сейчас. Но мне кажется, что он не вырабатывает такой идеи, которая могла бы захватить других. Ну, древняя цивилизация Китая, в Индии такая же. В Латинской Америке что-то своеобразное есть. И вот мне, конечно, интересно обратить внимание на то, что Россия здесь занимает особенное место, потому что за последние столетия она впитала в себя громадное количество продуктов западной цивилизации, и в каком-то смысле мы стали мыслить западными понятиями. Мы даже критикуем эту западную цивилизацию с помощью тех категорий, которым мы у нее научились. Это, по-моему, такое редкое свойство русских, и стыдиться нечего. Когда-то мы восприняли христианство и громадную культуру из Византии, через нее — влияние античности, потом — ренессансная и постренессансная культура. И в то же время Россия боролась против того, чтобы превратиться в копию или колонию западной цивилизации. Поэтому, если бы оказалось, что наследником оказалась Россия, это означало бы, что гораздо больше ценностей западной цивилизации сохранилось бы. Вот, например, когда античная цивилизация разрушилась, то наступил период, который в истории называют «темные века». Вопрос перед человечеством заключается в том, будет ли оно переживать такую эпоху «темных веков», или эта эпоха будет сжата в минимальной степени. Если бы вот такая последующая цивилизация из России пришла, то это, вероятно, и произошло бы. Но для этого нужно представить очень фантастическую картину: Россия переживет все кризисы, которые сейчас на нее обрушились, восстановится как независимая, и в духовном, и в материальном, и в геополитическом смысле, цивилизация. Если все это произойдет, мне кажется, это был бы для человечества наиболее спасительный путь развития на ближайшие века.