– Вы живете по соседству? – полюбопытствовала Тильда.

– Вроде того, – уклончиво ответил Илай, явно не желая развивать тему.

Через некоторое время мы добрались до здания воздушного порта, за которым просматривался краешек взлетной площади. На высоких платформах стояли гиганты, лишь отдаленно напоминающие корабли, скорее закрытые ковчеги с круглыми окнами-люками и сложенными по бокам крыльями-веерами.

Я впервые видела небесные суда так близко, прежде – только в небе. Поднимешь голову, а они рассекают облака, плывут плавно, вальяжно, словно неторопливые шхуны по морской глади. Никогда не догадаешься, что махины, издалека кажущиеся размером не больше голубя, несутся быстрее любой птицы.

– Никогда не летала? – спросил Илай, заметив, с каким нескрываемым любопытством я таращусь на проплывающие в окне корабли.

– Это страшно? – наверное, вопрос прозвучал чересчур наивно, но ведь мне действительно никогда не доводилось подниматься на палубу.

Говорили, что люди по-разному реагировали на путешествия по воздуху, когда приходилось доверять драгоценную жизнь стихийным магам, управляющим судном. Одни спокойно дрыхли весь полет, занимались рукоделием или читали книги, другие впадали в панику, третьи вообще столбенели перед трапом, если сначала не выпивали стаканчик сладкого вина.

– Ощущение, что плывешь на яхте, – поделился опытом Форстад. – Ты ведь не страдаешь морской болезнью?

– На яхте я тоже не плавала, – отозвалась я, мгновенно уверовав, что страдаю неприятным недугом и по прилете, зеленая и измученная, от радости поцелую твердую землю.

– Воздушные корабли безопаснее. В отличие от яхт они тонут, только если упадут в озеро, но ведь в воду еще попасть надо, – с философским видом заметила Тильда.

Скажите, я уже когда-нибудь упоминала, что лучшая подруга всегда легко находила слова, способные довести человека до нервного тика? В голове мгновенно появилась картинка, как корабль плюхается днищем на макушки-пики реликтовых елей и висит над землей, точно севшая на мель неповоротливая баржа. Из-за страшной фантазии простое покачивание кареты вдруг вызвало нечто, похожее на приступ морской болезни, а ожидающее пассажиров воздушное судно стало подозрительно напоминать не ковчег, а саркофаг…

– Не слышал ни одного случая, чтобы воздушный корабль падал, – заметил Илай.

– Так, может, рассказать было некому?

– А ты оптимистка, Юри, – хмыкнул он.

– Ведьма, не зеленей, – обратилась ко мне подруга. – Корабль не упадет, если, конечно, у капитана не прихватит в полете сердце.

Еще чуть-чуть, и лететь им спетым трио, а я с земли помашу рукой и буду ждать новостей о том, как поживает Ботаник, почему не пишет писем и не случилось ли у меня в лабиринте банальной галлюцинации.

– Матильда… – не узнала я собственного голоса.

– Спокойствие! – ласково улыбнулась она, как духовник приговоренному к смертной казни. – Обычно в воздушный флот берут магов с очень крепким здоровьем.

– Обычно?

– Так говорит матушка папочке, когда он нервничает перед полетом.

Собственно, когда мы вышли из экипажа и, попрощавшись с извозчиком, направились в здание порта, у меня меленько дергался глаз и сбивчиво колотилось сердце. Надеюсь, что у капитана, назначенного на рейс до южного берега королевства, проблем с сердечными ритмами сегодня точно не имелось, да и вообще он не болел грудной жабой.

Места мы купили на нижнюю палубу, хотя было заметно, как перекосило избалованного аристократа от необходимости семь часов ерзать на жесткой лавке в соседстве с другими пассажирами, а не сидеть на диване в отдельной каюте на верхней палубе, попивая бесплатное игристое вино и закусывая поздним ужином из нежной грудинки. Откуда я знаю меню? Красивым женским почерком с вензелями и финтифлюшками оно было написано на вставленном в деревянную рамочку листе, как раз под перечнем цен на билеты. Наше судно вылетало в полночь. Мы и поужинали, и устали от ожидания (друзья), и окончательно издергались (я). В общем, провели время с пользой и в жиденьком ручейке пассажиров направились к кораблю.

На площади для вылетов, освещенной магическими фонарями, гуляли пронзительные ледяные ветра, а народ, словно нарочно, поднимался по трапу медленно, как длинная гусеница. Я успела налюбоваться и на то, как носильщики загружали в трюм дорожные сундуки, и на маленькую вертлявую собачку в руках дамы впереди. Надо сказать, на очень чудную собачку в горошек, просто как спина Дживса во время испытания. Зверушка все время норовила вырваться из рук хозяйки и смотаться в далекие дали, видимо, чувствуя, что на земле шансов на выживание больше, чем в летающей посудине.

– Буся, не вертись, – манерным голосом дама призывала питомца к порядку, но тот, как любое умное животное, прислушивался исключительно к инстинктам.

Сказать откровенно, я от души понимала пятнистого Бусю: мы-то поднимались на корабль по собственному желанию, а его никто не спрашивал. И то, что инстинкты заставляли песика бежать, прямо сказать, напрягало.

– Замерзла? – тихо спросил Илай.

– Нет.

На самом деле меня потряхивало, но не столько от холода, сколько от нервов.

Наконец мы взошли на корабль, спрятавшись от ветра, и спустились на нижнюю палубу, представляющую собой зал с редкими круглыми окнами и широкими лавками для пассажиров. Парни убрали багаж в открытые глубокие полки, нависающие над головами. Мы заняли свои места. На соседнюю скамью уселась семья из четырех человек: мать в черной шляпке и завязанной на груди крест-накрест шали, полноватый отец, по виду гораздо старше супруги, и двое пухлых мальчишек возраста учеников младшей школы.

Едва юнги закрыли на засовы и опечатали заклятиями дверь, а на весь саркофаг – божечки! – корабль объявили о взлете, мать семейства громко, точно в манере Тильды, призвала:

– Помолимся!

Семейство дружно прикрыло глаза, опустило головы и, по всей видимости, принялось молиться. Корабль вздрогнул, отрываясь от платформы, и начал подниматься в воздух. Я слепо нащупала сидящего рядом Форстада и попыталась сжать его руку, но почему-то впилась в ногу.

– Все будет хорошо, – усмехнулся он, отдирая мои пальцы от своей брючины и заключая в теплый кокон ладони.

– Но помолиться не помешает! – грозно отрезала дама, хотя по всему было заметно, что летать она не боялась.

– Слышишь, не отвлекай хороших людей от благих дел! – прошипела я. – Если они сойдут на землю, то и мы тоже.

– Главное, чтобы они не вознеслись, – пробормотал он под нос.

Слухом дама оказалась не обделена, и с молящейся стороны донеслось категоричное:

– Во время разговора с богами следует хранить молчание!

– Согласен, – вздохнул Илай и, заработав суровый взгляд, поспешно исправился: – Я хотел сказать: воистину.