Блистали драгоценные улыбки, полы кофейного платья Мадам А подметали разноцветный, играющий люминесценцией пол. Одна лишь гексаграмма казалась истинной да карие глаза великолепной Мадам. Они источали знание, а все остальное выступало обыкновенной ширмой, скрывающей под собой нечто важное.

Но тут из игрового тумана вышли двое в синих костюмах. На бейджах красовались имена «Диана» и «Миста С». Они выхватили из-за спины по лазерному мечу и уверенной походкой направились к невидимым зрителям, чей смех, аплодисменты и гул выступали фоновым шумом, направляющим настроения зрителей Вне. Через непродолжительную резню невидимки остались лежать порубленные на мелкие куски и двое в форме направились теперь к Глорис, желая и ту изничтожить.

Но тут девушку вынуло из видения, и она снова очутилась в шарообразной безопасности».

Фери слушал и внимал, внутренний проектор работал исправно. Он видел все словно бы своими глазами и остаточный клочок страха затесался где-то между левым подреберьем, отдаваясь в область живота. Глорис снова взяла слово:

– Это все дрожь бесталанных существ. Лагуна одна из тех бумагомарателей, которым никогда не выйти из тени Мадам. Пускай ее мудрость, позже, запятнается в крови и страстях, но сердцевина ее продолжит биться громко, истекая священной кровью. – Глорис подняла руку вверх, указывая на россыпь звезд. – Даже если смерть заберет оболочку существа, даже если произойдет катаклизм невероятного масштаба разрушений – красота и мудрость принадлежит Мадам!

– И буква ее Р… – Хранитель закрыл глаза, представляя ту пустующую секцию в скульптуре «Ларца Мистера Фо».

Из-за горизонта друзьям уже виднелась Башня. Ее блистающий в предрассветной дымке неф вил собой призрачную роспись, предвещающую некую историю, место которой в грудине Павильона Мяса.

Интересное рождается само по себе, здесь не нужны искусные токи творчества или еще какие-либо инсинуации. Оно выхватывает свою голову из толщи синей воды, делает первый вдох, а потом оглядывается на зрителя. У того ноги подкашиваются, он не знает куда деть руки, все как-то обрывочно, переваливается с одной ноги на другую. Знать, что ты делаешь и продолжать делать это, стоит того, чтобы окунаться в синеву все глубже и глубже.

Руки автоматически обхватывают горячий лед, а металл зубьев вгрызается в ледяную скорлупу, желая уничтожить ненавистное препятствие. Глаза из-под льдины смотрят в средоточие сердечной жилы – прозрачный лед пугает их больше всего. В небе разворачивается особая симфония. Голубое переплетается с серым, образуя око или портал, чья срединная воронка засасывает в себя все больше и больше воздушного материала. А небо может кончиться?

Некто стоит на льду, попеременно обращая внимание то на низ, где он орудует металлическим буром, то на верх, где его крошечный преобразователь взбивает облачные кручи. Откуда-то с северо-запада плывет хладный аромат мяты. Тело само по себе выгибается навстречу ему. Два полушария планеты сталкиваются в одной точке, у которой никогда не будет имени, потому что у нее нет достаточной смелости признаться себе в том, что она продукт греха. Ибо в этих землях нет места сочленению чего-либо с чем-либо. Все разрушается, отдаляясь от близкого соседа.

Воронка вверху уже натурально пожирала небесную гладь, а существу на льду остается все меньше и меньше времени на оттачивание событийного ряда. Все должно пройти четко, без малейшего сучка, без вздоха разочарования.

– Слишком короткое время мне отмеряно. Пускай бы эти прихвостни синерожистые сами бурили многовечный лед. Глаза бы подо льдом не видели ничего! Что за тварь на меня смотрит? – Распалялось существо и наклонилось к прозрачным областям ледяной корки и застучало по ним, желая тем самым отогнать наваждение. – Эй ты, кожиморда! Брысь с моего парапета на другой!

Глаза приблизились чуть ближе к поверхности. Теперь можно было рассмотреть их цветастый узор. Через мутно-зеленые стекловидные материи виднелись рыжеватые сполохи старой отрады, которая в достопамятные времена весело бродила по здешним землям в поисках пропитания. Пружинистые нити радужки медленно разжимались и сжимались, являя заинтересованность к предмету на поверхности вод. А существу на поверхности делалось все дурнее, чем дольше он смотрел на эти глаза. Он сказал сам себе:

– Так, нужно продолжить бурение, иначе меня скосит не тем, так этим. – На сих словах существо провело вертикальную черту от ледяной плоскости, с таящимся там взором, до неба с порталом.

Бур несся вниз, разрезая глубоководное течение, несся прямо в жерло материи, желая добраться до сути. Живым казался бур, снедаемым он казался под светом обоих солнц. Холодное свечение пробивалось вглубь водяной толщи на многие километры. Потому существо могло наблюдать, что происходит в водяной среде. И что же видел сам бур, утопая все ниже и ниже, покуда хватало гибкости сочленительных трубок?

Все то же небо, съедаемое громадой портала. Только оно было темным, тяжелым и безвоздушным. Эти небеса тоже разбегались от соседок с иной наружностью, и потому они были такими глубокими, практически безмерными. Потому существо бурило эти мощные толщи, желая достигнуть молчаливого дна, где должна быть Суть.

– Дурная башка не знает, что награда будет достигнута только одним. Только один из бурящих получит лавры почестей. Венок на голову для посмертного путешественника, да. Как же славно я хожу под боком у портальего желудка! – Восклицало существо. Теперь его руки были заняты перекачкой ледяной крошки в большую колонку, внутри которой плескалось нечто похожее на нефть.

– Тварное создание творит себя из осколков надежды. Творчество Вдохновения перешагивает облачный атлас за раз, а может и за два раза. – Существо красило колонку в серебристую краску. – Вдохновение свыше раскололо Грозу на несшиваемые части. – Шуршащий серебром костюм сущи отыгрывал свою мелодию в данной истории.

– Потому я здесь и нахожусь, мне нужно собрать драгоценные образцы и отправить сё в лабораторию.

Желваки образов в голове услыхали весточку, отправили глазам подо льдом сигнал и прозрачность ледяной корки с треском разломалась, обнажая темные воды. Существо ожидало подобный поворот событий и уже приготовило оружие. Из рукавов птичками колибри вылетели длинные острые шпажки. Глазища осторожно вылезали из водяного холода, пристально наблюдая за оппонентом. Нити радужек улыбались существу и вместе с этим безмолвно предупреждали его на счет резких движений.

По щелчку клюва одна из острых шпажек воткнулась в черноту зрачка. Глаза завертелись, описывая эллипсы, с чавкающим звуком выпуская из себя жидкое наполнение. Нервы в голове у существа затрещали, взвинчиваясь ввысь. Оно обнаружило себя несшимся по воздушной среде, а впереди тела, на расстоянии близкому к пшеничному полю, разинул объятья громоздкий скручивающийся портал.

Серое, голубое и десять оттенков белого с синим сплетались в узорчатую створку ветряного могущества. В книжках по путешествиям за парапет Черного Подреберья писалось о таких вот порталах и даже давались советы как избежать встречи с данной монструозной крученностью.