— Чуть больше часа назад заявила, что да.

— Если так, то можно расслабиться. Ее слово — железное, в этом плане у Светланы безупречная репутация, — Елисеев поискал глазами официанта, тот тут же проявился рядом. — Еще бутылку шампанского, — «бабочка» чиркнула что-то в блокнотике и радостно понеслась между столиков.

— Митя, ты за рулем?

— Тачку поймаю.

— Как поживает наш «Ванечка»?

— В Питере, у нее на этой неделе два спектакля.

— Слушай, а она мне нравится, твоя Елена Прекрасная. Жениться не собираешься?

— Хочешь стать крестной матерью?

— А что, есть повод для такого вопроса?

— Был бы вопрос, а повод всегда найдется. Шучу.

У столика выткался официант и завозился с шампанским.

— Ну что, Маня, — поднял бокал Елисеев, за удачное завершение?

— Не сглазим? Денег-то пока в руках не держали.

— Я эту Страхову не первый год знаю. Она, конечно, прижимистая и страшна, как смертный грех, но очень порядочная. О таком партнере можно только мечтать. К сожалению, у нас с ней разный бизнес.

— Час назад на этом самом стуле она сокрушалась почти так же, как ты. Только ее огорчала другая разница — в возрасте.

— Серьезно? — развеселился Дмитрий. — Думаешь, у меня есть шансы?

— Боюсь, Митенька, нет. Светлана Алексеевна, насколько я поняла, предпочитает сама влиять на кого-то, чем позволять кому-то оказывать влияние на себя.

— Ладно, Бог с ней. Давай выпьем за тебя, Маня. Ты — потрясающая баба и мой самый лучший друг. Здорово, что нас поселили тогда в одну хрущобу, что ты вернулась в Москву, что сидим мы сейчас за одним столом и обмываем твой успех.

— Наш.

— Нет, Манечка, твой. — Он легонько прикоснулся к ее бокалу своим и с наслаждением выпил «Вдову Клико».

Потом они выпили за «посредника», за актерскую братию, лучшая в которой, безусловно, их Лена. Димка признался, что всерьез подумывает о семейной жизни. Затем старый друг, поколебавшись, сообщил, что на Стернова наезжают какие-то крутые ребята, но эту тему Мария не поддержала, справедливо решив, что знания всегда лучше черпать из первоисточника.

А когда уже было переговорено почти обо всем, Дмитрий снова вспомнил про гонорар.

— Страхова перекинула на твой счет сто пятьдесят кусков? Ни больше ни меньше?

— Как договаривались. Половина из них — ваша с Леной. Я думаю, это справедливо.

— А я — нет. — Он отрицательно покачал головой и решительно добавил: — Несправедливо!

— Не поняла?

— А что тут понимать? В этом спектакле главную роль исполняла ты. Мы просто подыграли немного себе в удовольствие. Как любители, которые только мечтают об актерской профессии. Такие могут работать и за спасибо, особенно если хотят стать настоящими профи.

— Послушай, Елисеев, прекрати выдрючиваться! Скажи нормальным языком, что ты хочешь?

— Ну вот, — огорчился он, — вроде гуманитарий, а образную речь не приемлешь.

— Это не образы, а кривые ходули, на которых заваливается каждая фраза.

— Хорошо, я скажу. Помнишь, мы как-то собирались построить совместный бизнес? И ты сама тогда первой бросила эту идею. Только я, дурак, не врубился сразу. Помнишь?

Конечно, она не забыла и свое робкое предложение, и непонятную Митькину ревность, и его жалкие потуги найти потом общий язык.

— Не помню.

— Мань, не ври, а? Я что, не знаю, какая у тебя память?

— Ладно, что ты предлагаешь?

— Вот это другой разговор!

Елисеев недаром добился успеха в рекламном бизнесе, он продумал раскрутку идеи до мелочей. Как заключать договор, как добывать информацию о клиенте, как сделать Марию неузнаваемой и недоступной.

— Мы забьем сайт, откроем новый банковский счет. Никакого офиса, секретарш и прочей мути — связь только через Интернет. Я пущу слух, что есть мадам Икс, которая творит чудеса и может выполнить невыполнимое. Например, вернуть время, вернуть лучшее, что было когда-то в жизни, вернуть вкус к жизни — в общем, то, что казалось безвозвратно утерянным. Договор будем заключать с предоплатой, большую часть, естественно, придется тратить на сбор информации. Алена тебя всегда преобразит так, что родная мать не узнает, а когда и сама на подхвате побудет.

— Клюква какая-то.

— Допустим так, ну и что? В клюкве, между прочим, полно витаминов, а они, как известно, повышают жизненный тонус. К тому же ягодка эта для многих желанная, народ готов выложить за нее любые деньги, так что польза от нее немалая. Соглашайся, Маня! Ты на одном убогом заработала квартиру, на другом — сто пятьдесят кусков зеленых, причем одной левой, в охотку.

И кстати, сделала обоих гораздо довольнее жизнью, чем до встречи с тобой. Признайся, тебе же самой это в кайф, разве я не прав?

Вокруг пили, чокались, ели, на пианино негромко наигрывал джаз музыкант, бесшумно порхали среди столиков «бабочки» — уютная атмосфера элитного ресторана, в которой приятно расслабиться после нелегких трудов.

А они сходили с ума — пара безумцев, сдвинутых на торговле счастьем.

— Если скажешь «да», Алена уйдет из театра и переберется в Москву. Она от тебя балдеет, говорит, что таких «режиссеров» еще поискать. И вообще, играть в жизни, пусть даже таких, как Ванечка, ей нравится больше, чем изображать чужие страсти на сцене.

— Мне казалось, в нашем проекте ненормальных — двое.

— Трое, — заверил Елисеев с блаженной улыбкой.

* * *

Девушка открыла глаза. Низкий каменный потолок, кое-где змеятся глубокие трещины, по невидимой паутинке к лицу спускается паучок. Она стала внимательно наблюдать за мохнатым ткачом, деловито сучившим лапками. Потом вспомнила детскую поговорку и быстро пробормотала: к добру — взвейся, к худу — убейся, повторив для верности трижды. Паук в нерешительности застыл, словно на перепутье, недоверчиво сверкнул крохотными бусинками глаз, поколебался, послушно пополз обратно вверх. «Молодец!» — похвалила советчица и продолжила осмотр дыры, в которой очутилась непонятно каким Макаром. Страха не было, одно любопытство, жадный интерес ко всему, что ее окружало. Казалось, судьба проявила милость к заурядному индивиду и предложила приключение не хуже киношного. Как она сюда попала, почему лежит на этом топчане, куда девались остальные — ни один вопрос не давал ответа. Она помнила, как сдуру без провожатых поперлись в горы, разожгли костер, напробовались на радостях местного вина, потом Белов признался в любви и позвал замуж, помнила тропинку, бесшабашный подъем, помнилось даже падение, а после — в памяти полный провал. В углу вдруг кто-то вздохнул.

Девушка вздрогнула — не от испуга, от неожиданности. Из темноты выскользнуло на Божий свет привидение. Черная ряса, черный колпак, загорелое худое лицо с горбатым носом и темными сверкающими глазами — не человек, выходец с того света, явившийся на этот по невинную душу.