Мой путь лежал мимо памятника древним героям Империи. Когда я увидел изваяния впервые, то долго рассматривал их, вернее, детали экипировки всадников. Если приглядеться, никаких принципиальных отличий, те же шлемы с забралами, всякие зерцала, щиты и латные перчатки. Разве что чуть иной формы, но не более того. Сейчас же я просто скользнул по гилотам взглядом – и все. Затем отчего-то посмотрел снова. Мама?!

У памятника стояла с протянутой рукой пожилая женщина. «Этого не может быть, этого просто не может быть, – думал я, на негнущихся ногах приближаясь к нищенке. – Это невозможно».

Не передать словами, какое облегчение я испытал, поняв, что ошибаюсь. Женщина посмотрела на меня с робкой надеждой. Господи, как же они похожи, даже цветом глаз… Немудрено, что я смог ошибиться.

Она не выглядела профессиональной нищенкой, об этом говорили и опрятная чистая одежда, знавшая когда-то лучшие времена, и само ее поведение. А еще взгляд, в котором смешались стыд, безысходность и надежда. Женщина заговорила о тяжелобольном внуке, о том, что он нуждается в лекаре и лекарствах, а ей уже нечего больше продать.

Да, я понимаю, что вид у меня вполне обеспеченный. Именно этого я и добивался, держа в голове ту мысль, что чем меньше у тебя денег, тем лучше ты должен выглядеть. Но у меня осталось всего две золотые кроны, несколько серебряков и чуть-чуть меди, которую в столице и за деньги-то считать нельзя. А впереди у меня неизвестность и куча разных проблем, среди которых и самая главная, которая занимает все мои мысли. И я представления не имею, где достану еще денег, когда закончатся эти. Разве что буду продавать то, что у меня есть, начав с дорогого кинжала, висящего у меня на поясе. Да пропади ты пропадом, вся моя новая жизнь и тот, кто для меня ее создал.

Я вложил в руку так похожей на мою маму женщины золотой, стараясь сделать это таким образом, чтобы со стороны не было видно номинала монеты – нищенка ведь здесь не одна, – и сжал ее пальцы в кулачок. Затем быстро пошел прочь: всегда испытываешь чувство неловкости, когда не можешь помочь ничем, кроме денег.

В нужный мне дом я вошел все еще под впечатлением встречи.

Перед самым входом по бумажке повторил слова, те, что мне необходимо было произнести. Хорошо хоть обошлось без всяких там паролей и явок, чтобы ситуация совсем уж не стала похожей на дешевый шпионский роман. Нет, мне нужно было выучить лишь имя человека, к которому я пришел.

Всего лишь имя человека, с которым мне необходимо было встретиться.

– Ну вот, еще один, – услышал я, не успев войти в дверь.

Мне помогли снять плащ и освободили от пояса. Сопротивляться я не стал – как-то не тянет возражать против такого железного аргумента, как направленные в тебя пистолеты. И почему-то у меня возникло такое чувство, что я попал в западню.

Но стоит ли так напрягаться из-за моей скромной персоны. В конце концов, у герцога было куда как много возможностей сделать это сразу, еще в замке. Укромных уголков для моего содержания в плену нашлось бы предостаточно. Только что же это у вас, ваше сиятельство, знакомые весьма бандитской наружности? Это, несомненно, бросает тень на вашу безупречную репутацию.

Я твердо уверен, что любая профессиональная деятельность практически всегда оставляет свой отпечаток на облике человека. Встретившие меня люди выглядели как бандиты. Следовательно, бандитами они и являлись. Насмотрелся я здесь на таких ребят вдоволь, возможностей было предостаточно.

Их опять было трое, подобная стабильность уже начинала раздражать. Парадокс: все эти люди имели весьма колоритную внешность, но их облик я бы не смог описать при всем желании. Рослые, здоровые, с мощными шеями, массивными челюстями и покатыми лбами – вот, пожалуй, и все. И у всех взгляд убийцы, словно передающий привет с того света. Казалось бы, примет более чем достаточно, но, если мне понадобится когда-нибудь опознать кого-то из них, я ни за что не смогу этого сделать.

Помещение, куда меня препроводили, больше всего было похоже на кабинет.

Письмо, что ли, написать? И изложить в нем все те сведения, которыми я, в отличие от этих типов, обладаю. Так сказать, завещание потомкам. Тут и письменные принадлежности имеются.

Дел всего-то на недельку. Ну может, чуть больше времени понадобится, ведь писать придется гусиным пером. Старательно обрисую, что ждет цивилизацию дальше, в течение трех-четырех грядущих веков. Вряд ли общество здесь будет развиваться как-то по-иному, не как в моем родном мире.

Предостерегу от будущих возможных революций и настою на том, что все изменения нужно делать экономическим путем. Это чтобы политическими партиями не шибко увлекались, досталось от них уже всем. Предскажу появление электричества, двигателей внутреннего сгорания, авиации, атомной энергетики. На военной промышленности внимание заострять не буду, сами разберутся. Она и так всегда считается двигателем прогресса. Ну и о всяких там мелочах не забуду: о медицине, астрономии, физике, химии, все на уровне школьного курса. В конце немного политэкономии.

Да, здесь за неделю не справишься, дай бог, чтобы месяца хватило.

Мне почему такая мысль в голову пришла? Да только лишь потому, что смотрят они на меня так, как будто только и дожидаются команды «Фас!». И не станет бедного Артика. Все мои мечты о шпаге пойдут псу под хвост. Да мне она тогда в принципе уже не нужна будет. Только о березке в изголовье мечтать и приходится, если, конечно, в Арну не выбросят. А тут какая-никакая, но отсрочка, тем более по очень важной причине.

Они даже не скрывали своих намерений, как меня в комнате и вовсе не было. Один бандит, правда, ответил на невысказанный вопрос другого странными словами: «Без приказа господина – нет», да еще и слово «господин» с какой-то особой интонацией произнес.

Ну и что мы здесь имеем во всех смыслах? Помнится, кто-то не так давно хвалился, что голова у него буквально забита всякими хитростями, способными нанести вред живым существам вплоть до их летального исхода.

Имеем мы здесь трех очень серьезных противников, а вот никаких подходящих идей не имеем. В открытой и честной борьбе мне с ними не совладать, не стоит даже и пытаться.

Вышли бы они из комнаты минут на пятнадцать, лучше двадцать, я бы смог что-нибудь изготовить из того, что имеется в наличии. Не гранату, конечно, и не пулемет, но подобие кистеня или чего-нибудь режуще-протыкающего – вполне.

А сейчас только и остается чернильницей кому-нибудь в рожу запустить, хоть какой-то вред. Да и напарники его потом засмеют, не принято в этой среде соболезновать. Но если чернильница – «непроливайка», никакого толку не будет.

Выпрыгнуть в окно? Не вариант, стекло толстое, и рама состоит из множества небольших прямоугольников. Да еще и не добраться до него, не позволят.

Ведь приходила же мне в голову мысль иметь при себе какое-нибудь тайное оружие, которое не бросается в глаза: нож небольшой, пику какую-нибудь. Или тот же кистень на кожаном ремешке. И почему я себя не послушал?