Другие типично советские “чудеса” творились в Ипатовском районе Ставропольского края[392]. На выборах в Верховный Совет СССР кандидатами, не имевшими конкурентов, были советские руководители, представлявшие различные избирательные округа страны. Ипатовский район был избирательным округом Кулакова, и он решил, что тамошние колхозники с помощью Горбачева побьют рекорды сбора зерновых. “Вот такое дело… Надо эти комплексы внедрить, – заявил Горбачев Виктору Калягину, партийному начальнику Ипатовского района. – Ты возьмешься за это дело?”

“До уборки всего две недели, – вспоминал Калягин. – Он приехал… две недели мы работали и день и ночь”[393]. Вместо того чтобы поручить уборку урожая, как обычно, небольшим группам людей с техникой (комбайном и парой грузовиков), начальство поделило весь район на 54 зоны, и каждую обеспечили целым комплексом уборочных агрегатов, состоявшим из 15 зерноуборочных комбайнов и 15 грузовиков. Кроме того, специальные команды отвечали за поставку топлива, ремонт техники, подвоз еды для рабочих, медицинскую помощь и “идейную поддержку”, то есть доставку газет, специальную почтовую службу и ежедневный выпуск информационного бюллетеня, восхвалявшего грядущие трудовые победы. К каждой бригаде комбайнеров приставили по два профессиональных и восемь самодеятельных партийных агитаторов, а также по четыре “политинформатора” и одному лектору. Все они представляли “временную мобильную парторганизацию” и “временный мобильный комсомольский отряд”, которые устраивали собрания прямо в поле. Поскольку осенью того года страна собиралась отмечать 60-летие Октябрьской революции, все происходившее здесь весьма напоминало военную мобилизацию, и результаты оказались ошеломительными. Если на уборку урожая в прежние годы обычно уходило три-четыре недели, то теперь ипатовцы справились с этой задачей всего за девять дней. Государство действительно получило обещанные двести тысяч тонн зерна. Поприветствовав этот подвиг, ЦК призвал другие районы последовать славному примеру. В тот июльский день в “Правде” появилась передовица, посвященная ставропольским колхозникам, причем в статье приводилось и интервью с Горбачевым (подобная честь еще никогда не оказывалась ни одному ставропольскому руководителю)[394]. В феврале Кулакову присвоили одно из почетнейших в СССР званий – Героя Социалистического Труда. 1 марта Горбачева наградили орденом Октябрьской Революции. Кроме того, один московский режиссер работал над фильмом об ипатовском рекорде, но в 1978 году, когда монтаж был закончен, Горбачева назначили секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству, и он счел, что выход фильма, прославляющего его трудовые подвиги, будет “неподобающим”[395].

К счастью для потомков, на пленку запечатлели церемонию, на которой Брежнев вручает Горбачеву в Москве орден Октябрьской Революции. Высшее руководство сидит за большим квадратным столом. Референт напоминает Брежневу имя награждаемого – шепчет ему на ухо, но достаточно громко, чтобы его слова подхватил микрофон: “Горбачев Михаил Сергеевич”. К генсеку приближается Горбачев, на нем хорошо сидящий темный костюм, белая рубашка и полосатый галстук. Его вид свидетельствует одновременно о глубокой почтительности и безудержной энергии. Брежнев повторяет подсказку: “Горбачев Михаил Сергеевич”, а потом мямлит: “То, что мы начали там…” Горбачев подсказывает нужное слово: “Канал”. Брежнев: “…мы завершим здесь”. Горбачев: “Правильно, Леонид Ильич”. Брежнев бессмысленно глядит куда-то вперед. Горбачев благоговейно смотрит на орден, который держит в руках: “Вы совершенно верно сказали, Леонид Ильич, что эта награда – за нашу работу в Ставрополе”[396].

Горбачев не растерялся и чуть-чуть подыграл в нужном месте. И нельзя сказать, что все эти торжества были совсем уж безосновательны. Хотя общий советский урожай зерновых в 1977 году (195 миллионов тонн) оказался меньше запланированного, все могло бы оказаться еще хуже, если бы “ипатовский метод” не подхватили и в других местах. А через год Ипатовский район побил собственный прошлогодний рекорд. Но такой метод больше всего подходил для “равнинных хлебородных районов”, а в северных и восточных областях страны не приносил желаемых результатов[397]. Не говоря уж о том, что на подобные кампании бросались колоссальные средства, о чем, естественно, во всеуслышание не говорили[398]. Когда Ставрополь получал орден Октябрьской Революции, вручать его приехал лично Михаил Суслов, второй секретарь Брежнева, а на следующий день они вместе с Горбачевым отправились в инспекторский объезд области.

Горбачев, конечно, поддерживал и другие методы – более новаторские, нежели вышеописанный, например бригадную систему, которая позволяла небольшим бригадам, в том числе семейным, возделывать предоставленные им участки земли. А еще, допустив почти неслыханное новшество, Горбачев поддержал одного куровода из Привольного, порекомендовав и разрешив ему открыть розничную торговую точку в Ставрополе[399]. Незадолго до своего перевода в Москву в 1978 году Горбачев направил в ЦК очень смелую служебную записку, где не побоялся назвать деревню “внутренней колонией”. Он писал, что колхозы получают за свою продукцию меньше, чем затрачивают на ее производство. Отсутствие сельских школ и других общественных институтов (о чем как раз писала Раиса Горбачева в своей диссертации) приводит к тому, что способные кадры просто бегут из села. Горбачев обращал внимание на “порочный круг”, в котором нехватка кормов для животных и техники приводит к снижению производительности, что, в свою очередь, приводит к уменьшению поставок кормов и техники, необходимых как раз для увеличения производительности[400]. Некоторые коллеги предостерегали Горбачева, советовали ему не высовываться, но он их не послушал. По словам премьер-министра Косыгина, записка Горбачева произвела эффект “бомбы” на заседании комиссии, занимавшейся подготовкой пленума ЦК по сельскому хозяйству в 1978 году. Однако единственным результатом того пленума, как вспоминал Горбачев, стало предложение увеличить производство сельскохозяйственной техники. Как говорится, “гора родила мышь”[401].