Вслед за этим он перебрал все поступки Розанны. Вы уже знакомы с этими поступками так же, как и я, и вы поймете, как эти неопровержимые доводы набросили тень на память бедной умершей девушки, обвиняя ее в краже алмаза. Даже госпожа моя была испугана его словами. Она ничего не ответила ему, когда он кончил. Сыщику, кажется, было все равно, отвечают ему или нет. Он продолжал — черт его побери! — с прежней твердостью.

— Изложив все это дело так, как я его понимаю, — сказал он, — мне остается только добавить, миледи, как я намерен действовать дальше. Вижу два способа довести следствие до успешного завершения. Один из них я считаю наиболее надежным. Другой допускаю только как смелый опыт, и ничего более. Вы, миледи, это решите сами. Выберем ли мы надежный способ?

Госпожа моя сделала ему знак поступить, как он хочет, и выбрать самому.

— Благодарю вас, — ответил сыщик, — мы начнем с достоверного, поскольку ваше сиятельство предоставляете выбор мне. Останется ли мисс Вериндер во Фризинголле или вернется сюда, я намерен в том и в другом случае бдительно наблюдать за всеми ее поступками — за людьми, с которыми она видится, за прогулками верхом или пешком, которые она будет совершать, за письмами, которые она будет получать или писать.

— Далее что? — спросила моя госпожа.

— Далее, — ответил сыщик, — я попрошу вас, миледи, взять в дом на место Розанны Спирман служанкой женщину, привыкшую к тайным следствиям в этом роде, за скромность которой могу поручиться.

— Далее что? — повторила моя госпожа.

— Далее, — продолжал сыщик, — я намерен поручить одному из моих товарищей в Лондоне завязать сношения с тем ростовщиком, который, как я упоминал, был прежде знаком с Розанной Спирман и имя которого и адрес — вы, миледи, можете на меня положиться — были сообщены Розанной мисс Вериндер. Я не отрицаю, что меры, предлагаемые мною, будут стоить денег и потребуют много времени. Но результат их несомненен. Мы очертим кольцо вокруг Лунного камня и будем суживать это кольцо все более и более, до-тех пор, пока не найдем Лунный камень в руках мисс Вериндер, если только она вздумает оставить его при себе. Если же долги ее не терпят отлагательства и она решится продать его, у нас будет человек, который захватит Лунный камень тотчас по прибытии его в Лондон.

Слышать, как родная ее дочь становится предметом подобного предложения, было для моей госпожи настолько невыносимо, что она впервые заговорила гневно:

— Считайте, что ваше предложение отвергнуто совершенно, и объясните другой ваш способ довести следствие до конца.

— Другой мой способ, — продолжал сыщик так же непринужденно, как раньше, — состоит в том, чтобы произвести один смелый опыт. Мне кажется, я составил себе довольно правильное понятие о характере мисс Вериндер. Она вполне способна — по моему мнению — на смелый обман. Но она слишком горячего и вспыльчивого нрава и не привыкла к обманам, поэтому не умеет лицемерно вести себя и сдерживаться, когда есть поводы к раздражению. Ее чувства все это время неоднократно выходили из-под ее контроля, в то время как ее интересы требовали скрывать их. На эту-то особенность ее характера я и предлагаю воздействовать. Я хочу неожиданно нанести ей сильное потрясение при обстоятельствах, которые живо заденут со. Проще говоря, я хочу сообщить внезапно мисс Вериндер о смерти Розанны, в надежде, что лучшие ее чувства заставят ее откровенно во всем сознаться. Принимает ли миледи этот способ?

Госпожа моя удивила меня выше всякой меры. Она тотчас ответила:

— Да, принимаю.

— Кабриолет подан, — сказал сыщик, — позвольте вам пожелать, миледи, всего доброго.

Миледи подняла руку и остановила его в дверях.

— Лучшие чувства моей дочери будут испытаны, как вы предлагаете, — проговорила она, — но я, как мать, требую права произвести это испытание лично. Оставайтесь здесь, а во Фризинголл поеду я сама.

Раз в жизни знаменитый Кафф онемел от изумления, как самый обыкновенный человек.

Госпожа моя позвонила в колокольчик и приказала подать ей непромокаемое пальто. Дождь все еще лил, а карета, как вам известно, повезла мисс Рэчель во Фризинголл. Я старался уговорить свою госпожу не подвергать себя суровости погоды. Совершенно бесполезно! Я просил позволения ехать с нею и держать над нею зонтик. Она не захотела и слышать об этом. Подъехал кабриолет с грумом.

— Вы можете положиться на две вещи, — сказала она сыщику Каффу в передней. — Я проделаю этот опыт с мисс Вериндер так же смело, как вы могли бы сделать его сами. И я сообщу вам результат, или устно, или письменно, прежде чем последний поезд отправится сегодня в Лондон.

С этими словами она села в кабриолет и, взяв вожжи, поехала во Фризинголл.

Когда госпожа моя покинула нас, у меня нашлось время для сыщика Каффа.

Я застал его сидящим в уютном уголке в нижней зале. Он просматривал свою записную книжку и злобно кривил углы губ.

— Справляетесь о нашем деле? — спросил я.

— Нет, — ответил сыщик, — справляюсь, каким делом я должен заняться после этого.

— О! — воскликнул я. — Стало быть, вы считаете, что у нас все уже кончено?

— Я считаю, — ответил сыщик Кафф, — что леди Вериндер одна из умнейших женщин в Англии. Считаю также, что на розу приятнее смотреть, чем на алмаз. Где садовник, мистер Беттередж?

Нельзя было добиться от него ни слова более о Лунном камне. Он потерял уже всякий интерес к своему следствию и непременно хотел отыскать садовника. Через час я услышал, как они спорили в оранжерее, и предметом их спора опять был шиповник.

Между тем я должен был узнать, не переменил ли мистер Фрэнклин своего намерения уехать от нас на послеполуденном поезде. Расспросив меня о совещании в комнате миледи и узнав, чем оно кончилось, мистер Фрэнклин тотчас решил дождаться от псе известий из Фризинголла. Это естественное изменение в его планах, не грозившее людям ничем особенным, мистеру Фрэнклину было не на пользу. Оно оставляло его в праздности и нерешимости, и, таким образом, все иностранные стороны его характера повыскакивали наружу, как крысы из мешка.

То итальянцем, то немцем, то французом поочередно вбегал он в разные комнаты дома и тотчас же выбегал из них, ни о чем другом не говоря, кроме как об обращении с ним мисс Рэчель, а слушать-то его было некому, кроме меня. Например, я нашел его в библиотеке, сидящим над картой современной Италии; видимо, он не находил другого способа отвлечься от своих огорчений, кроме постоянных разговоров о них.

— У меня было несколько похвальных стремлений, Беттередж, но что я теперь должен делать с ними? Во мне дремлет множество хороших качеств, — но только Рэчель могла бы помочь мне вызвать их наружу!

Кабриолет вернулся на полчаса ранее, чем я ожидал. Миледи решила остаться пока в доме своей сестры. Грум привез два письма от моей госпожи — одно к мистеру Фрэнклину, другое ко мне.