Точно, но тебе захотелось заняться сексом, сказала она.

Ну, я всего лишь человек. Но если бы мне только этого было надо, я бы и еще куда-нибудь мог направиться. Не стоит беспокоить тебя только ради этого.

Она закрыла глаза и тихо, бесцветно сказала: Уверена, что ты это искренне.

Элис, чего ты такая серьезная, сказал он. У меня никого другого не было. Я бы мог, конечно, если бы захотел, но и ты можешь. Слушай, прости, что побеспокоил, ладно?

Она мгновение помолчала.

Ты же, наверное, все равно не любишь тусить с пьяными, сказал он.

Нет, не люблю.

Конечно, с чего бы тебе? Ты уже этого вдоволь нахлебалась, пока росла.

Она уставилась на него, а он взял ее за плечи, прижимая к стене.

Да, сказала она.

Если хочешь, чтобы я ушел, так и скажи.

Она покачала головой. Он снова поцеловал ее. Они вместе поднялись наверх, Элис держалась за руку Феликса и шла позади него. В спальне он снял с нее халат и через голову стянул ночнушку. Она легла на кровать, а он на нее сверху. Ее субтильное тело выглядело андрогинным. Она закрыла рот ладонью. Он оторвался от нее, чтобы раздеться и снять часы. Глядя сверху на нее, голую, распростертую на простынях, он с улыбкой сказал: Знаешь, на кого ты похожа? На одну из этих статуй, которые мы видели в Риме.

Она рассмеялась и заслонила лицо руками.

Разве не мило? – сказал он. Я думал, тебе будет приятно.

Она сказала, что так и вышло. Он лег рядом, голова на подушке, рука его рассеянно играла ее маленькой нежной грудью.

Я сегодня думал про тебя на работе, сказал он. Я обнаружил, что мне от этого на какое-то время становится легче, но зато потом – даже хуже, потому что ты тут лежишь весь день, а я вкалываю на складе, пакуя коробки. Не то чтобы я из-за этого злился. Не знаю, как объяснить, но между тем, чем мы занимаемся прямо сейчас, и тем, что я делаю весь день, такая разница, что не описать. Невозможно поверить, что и там, и тут я пользуюсь одним и тем же телом, так я бы сказал. Даже ощущения нет, что оно одно и то же. Неужели той же рукой, которой я тебя сейчас касаюсь, я упаковываю коробки? Не знаю. На работе у меня, блин, постоянно мерзнут руки. Как бы прямо немеют. Даже если ты в перчатках, они все равно в конце концов немеют, любой тебе скажет. Бывает, порежешься лентой упаковочной или еще чем-то, и даже не замечаешь, пока кровь не увидишь. И вот этими же самыми руками я притрагиваюсь к тебе? Не знаю, ты, наверное, считаешь, что я спятил, раз говорю тебе это все. Но ты очень, очень нежная и приятная на ощупь, вот. И теплая. Когда я вхожу в тебя, мне так хорошо, не описать. Я думал про это сегодня на работе и так сильно хотел этого, что аж беситься начал. Типа, взбесился и расстроился. А вот еще один момент про работу расскажу: там все чувства путаться начинают. Начинаешь чувствовать что-то совершенно неуместное. Я должен был предвкушать встречу с тобой, но на самом деле мне было тоскливо. И потом даже видеть тебя не захотелось. Не стоит и пытаться объяснить, потому что никакого смысла в этом нет, я просто делюсь своими переживаниями. Прости.

Она сказала ему, что все хорошо. Ничего не говоря, он поцеловал ее. Потом спросил, может, она будет сверху, потому что он устал, и она сказала «да». Когда он оказался внутри ее, она замерла на несколько секунд, тяжело дыша. Порядок? – сказал он. Она кивнула. Он ждал и не торопил. У тебя такая классная пипка, сказал он. Волна дрожи пробежала по ней, с головы до таза. Она положила руки ему на плечи. Они медленно трахались пару минут, он помогал ей рукой. Тонким, срывающимся голосом она сказала: О боже, я люблю тебя, правда люблю. Он посмотрел на нее. Любишь? – сказал он. Это хорошо. Повтори. Дрожа, задыхаясь, она склонилась к нему и сказала: Я люблю тебя, люблю тебя. Он обнял ее, пальцы впились в спину, и он с силой потянул ее вниз, на себя, еще раз и тут же еще раз, а она содрогалась словно от боли.

После они затихли, отдыхая лицом к лицу. Затем она слезла с него, села на краю кровати и отпила из бутылки с водой, стоявшей на прикроватном столике. Он лежал, пристроив голову среди подушек, и наблюдал за нею. Передай мне, когда напьёшься, сказал он. Она протянула ему бутылку, и он пил, не отрывая головы от подушек.

Возвращая бутылку, он сказал: Слушай, я хочу кое-что спросить. Ты вот постоянно говоришь, что богата. А насколько, ты миллионерша или как?

Она завернула крышечку бутылки. Типа того, сказала она.

Он рассматривал ее в тишине. Миллион, реально? – сказал он. Это до фигища денег.

Да.

И все это за книги?

Она кивнула.

И они просто у тебя в банке или вложены во что-то? – сказал он.

Потерев глаза, она сказала, что большая часть на счете в банке. Он все еще рассматривал ее, взгляд сновал по ее лицу, ее рукам, ее плечам. Немного погодя он сказал: Иди сюда и скажи еще раз, что любишь меня. Мне понравилось. Двигаясь тяжело и устало, она легла рядом с ним.

Я люблю тебя, сказала она.

И когда ты это поняла? Любовь с первого взгляда, что ли?

Нет, не думаю.

Получается, немного позже. В Риме?

Она повернулась к нему, и он обвил ее своей рукой. Глаза ее были полузакрыты. Он выглядел задумчивым и настороженным.

Наверное, да, сказала она.

Это довольно короткий срок, чтобы кого-то полюбить. Сколько, недели три прошло?

Закрывая глаза, она сказала: Около того.

У тебя всегда так?

Не уверена. Я не так уж часто влюбляюсь.

Он лежал, наблюдая за ней секунду-другую. И наоборот, я так думаю, сказал он.

Она слегка улыбнулась: Ты имеешь в виду, что и в меня влюбляются не часто? Так и есть.

И друзей у тебя, похоже, не много, сказал он.

Она перестала улыбаться. Повернулась и несколько секунд рассматривала Феликса, с лица ее стерлось всякое выражение. И просто сказала: Нет, видимо, не много.

Ага. Потому что с тех пор, как ты сюда переехала, тебя, по-моему, так никто и не навестил. Никто из родных. И твоей