Александр Степанович взял шариковую ручку в безжизненные пальцы и, собрав всю свою волю, приступил к написанию чистосердечного признания. Только бы у него хватило сил!

А я, выйдя в кухню, выключила диктофон и набрала номер Анастасии Валентиновны. Только бы она еще не вышла из дома!

– Слушаю вас, – к своей радости, услышала я ее голос.

– Анастасия Валентиновна, еще раз здравствуйте. Вы уже собираетесь ехать к Александру Степановичу?

– Здравствуйте, Танечка. Да, я как раз уже одетая стою.

– Анастасия Валентиновна, я вас попрошу пока немного притормозить. Дело в том, что я вот только добралась до него. Пробки ужасные. И мне пока надо немного времени, чтобы поговорить с ним наедине. Вы не возражаете, если вам подъехать через пару часиков? Не раньше.

– Ну-у… Ну ладно. Только ведь ему надо обезболивающее колоть. Он не выдержит столько терпеть, – засомневалась она.

– Вы не волнуйтесь. Я сама уколю, если понадобится.

– А вы умеете? Внутривенно?

– Да-да, не волнуйтесь, – соврала я, поскольку больному уже вполне помогло и мое внутримышечное вливание.

– Ну, хорошо. Тогда я успею по магазинам пройтись, – согласилась Костромская, и мы распрощались до вечера.

Когда я, выиграв время, вернулась в комнату, Александр Степанович, тяжело дыша, продолжал старательно выводить закорючки на бумаге, которую уже изрядно помял. Ну, ничего, пусть хоть как напишет. Это в любом случае лучше, чем диктофонная запись.

Я снова вернулась в кухню, чтобы ему не мешать, и позвонила Владсону:

– Быстро приезжай на Волочаевскую, семьдесят восемь, – без лишних приветствий сказала я. – Клиент дает показания на Осипенко.

– С какой стати? Это заводской район. Не моя епархия.

– Зато Осипенко с Октябрьского. Слушай, не зли меня. Клиент дышит через раз, того гляди, концы отдаст! Давай скорее.

– Он что, ранен? Это ты его…

– Да, ранен! – соврала я. – Так что шевелись.

Теперь мое присутствие в этом доме было не обязательно. Я знала, что мой верный капитан Владсон, поверив, что я ранила какого-то человека, примчится сюда уже через пятнадцать минут, включив на служебной машине сирену. Но я все же решила остаться, чтобы он смог посмотреть в мои бесстыжие глаза и чтобы проконтролировать ситуацию и очистить помещение от нашего присутствия до приезда Костромской.

Владсон был тут, как я и рассчитала, через четверть часа. Он сам приехал за рулем, думая, что здесь не нужны свидетели моего должностного «преступления». Ну просто рыцарь!

Когда я, встретив этого рыцаря у калитки, провела его в комнату больного, занятого писаниной, он наконец обрел дар речи:

– Ты что, издеваешься?

– Познакомьтесь, Александр Степанович, это – следователь по уголовным делам Владислав Сонин. Сейчас он примет ваше заявление по всей форме, – приступила я к официозу, пропустив мимо ушей умозаключение Владсона в свой адрес. – Примет, запротоколирует, зарегистрирует, ну и все такое. Да, капитан Сонин? Садитесь вот сюда, пожалуйста, – и я указала ему на стул, на котором просидела сама не меньше часа.

– А я уже почти все здесь изложил, – протянул умирающий листок Владсону.

– Вот и замечательно. Почитайте, капитан.

Не стану описывать рутинную работу капитана, скажу лишь, что через сорок минут мы покинули жилище Александра Степановича. Пришлось, конечно, еще раз за это время дать ему кислородную маску, но в целом все обошлось.

– И что мне делать с таким преступником? – задал мне резонный вопрос Владсон, когда мы вышли на улицу.

– С ним уже и так все сделано. Ты теперь поспеши к Осипенко.

– Ты меня не учи, – огрызнулся он. – Это я и без тебя знаю.

– А чего тогда спрашиваешь? И чем это ты недоволен? – сделала я удивленный взгляд. – Я, как обычно, за тебя провела колоссальную работу, а ты еще и возмущен.

– За меня?! Да мне это ни разу не уперлось! Скажи лучше, что я тебе помогаю каждый раз твои гонорары отрабатывать.

– Ну хорошо. Спасибо, – театрально поклонилась я.

В финале нашей очередной перепалки мы расцеловались в щечки и, пообещав друг другу скорую встречу на приватной территории, расселись по своим машинам.

Оказавшись за рулем, я не сразу включила стартер. Мне нужно было немного времени, чтобы решить, что делать дальше. И я решила. Покопавшись в своей памяти, набрала номер телефона Маргариты Постниковой. Той самой женщины, которая, по словам Анастасии Валентиновны, родила ребенка не от Аркадия. Мне повезло, поскольку к телефону подошла именно она и, когда я ей представилась по форме и без обмана, дала согласие на немедленную встречу. Она сказала, что как раз собирается гулять с дочкой и мы можем увидеться у них во дворе. Пусть хотя бы эта встреча будет приятной, подумала я, трогаясь с места.

* * *

Заехав в нужный двор, я сразу заметила худощавую молодую женщину в сером плаще, медленно катившую перед собой ярко-красную «сидячую» коляску. Припарковавшись возле чьего-то гаража, я направилась к Маргарите.

– Добрый день, вы Маргарита Постникова? – на всякий случай уточнила я, рассматривая не столько ее, сколько внешность ребенка.

Надо заметить, что девочка была точной копией Аркадия Костромского. Те же большие голубые глаза. Светлые кудряшки, выбивающиеся из-под розовой вязаной шапочки. И, несмотря на младенческий возраст, довольно правильные черты лица. Вернее, личика. Девочке, на мой взгляд, еще не было года. Хотя я не очень разбираюсь в возрасте детей. Девочка внимательно меня рассматривала. А затем зафиксировала взгляд на крупной металлической пряжке на моей сумке и потянулась к ней ручкой. Ее она явно заинтересовала больше, чем я.

– Да. А вы Татьяна Александровна Иванова? – улыбнувшись, в свою очередь уточнила Маргарита.

На вид ей было около тридцати лет. Без единого грамма косметики на лице, брюнетка с усталым взглядом темно-зеленых глаз и тонкими губами. Внешность довольно аристократическая, но одета, я бы сказала, убого. Оно и понятно, денег у неработающей женщины без мужа едва хватает только на ребенка. Наверняка вся надежда только на мать, с которой, по словам Анастасии Валентиновны, они живут совместно.

– Она самая. Простите, как вас по отчеству?

– Игоревна. Но можно просто Рита.

– Тогда я просто Таня. А дочку вашу как зовут?

– Верочка, – тепло улыбнулась Постникова, заботливо надевая поверх ее шапочки капюшон синего невзрачного комбинезона.

– И сколько ей? – решила я проверить свои предположения относительно возраста ребенка.

– Десять месяцев. Вчера как раз исполнилось.

– Ну, поздравляю. Совсем большая девочка. Я смотрю, она у вас спокойная.