Я решила, что и дальше не буду предохраняться, если Яр не вспомнит.

Наконец, я провалилась в темноту. И спала так крепко, как не спала уже очень давно: без тревог и волнений.

Пробуждение было не менее приятным.

Сначала в сознание проникли мерные удары чужого сердца. Затем я ощутила слабые ароматы арбуза и дыни, которые тело Яра еще хранило после душа. А затем открыла глаза и прошептала ему в плечо:

— Яр?

Его тело, разморенное сном, было горячим.

Удары сердца проникли в сознание, и я проснулась. Горячее тело было приятно ощущать рядом. Мы лежали кожа к коже. Голой грудью я прижималась к нему, и мне сразу же захотелось спуститься пониже и поискать что-нибудь интересное…

— Привет, — в волосах сжались его пальцы. Он гладил и ласкал меня, постепенно просыпаясь, а заодно будил и меня.

Было безумно приятно нежиться в постели, нагретой нашими телами.

Я так выспалась… В постели с другим мужчиной, а не с мужем.

Да и не пошел бы он к черту.

Охмелюк остался в старой жизни, где я, официантка, прислуживала Ярцеву — психотерапевту или адвокату. А в этой реальности, где я, горячая и страстная сплю с оборотнем, никакого Охмелюка нет.

Здесь только Яр и мне хорошо с ним.

За окном стемнело и шторы раздвинуты — Яр вставал, пока я спала. Индустриальный ландшафт играл огнями: светящиеся окна высоток, уличные фонари, шпили и красные маячки на крышах.

Я потянулась и завозилась.

Ярцев поцеловал меня в висок, лаская ладонями под покрывалом — хотел продолжения. Столько нежности и секса у меня не было даже в молодости. Пока я думала, хочу я его горячего тела или мне слишком лень, он уже устроился сверху и вошел в разогретое постоянным сексом лоно.

Он брал меня, не спрашивая, как мужчина свою женщину, зная, что это тело его и ему не откажут. На этот раз все было медленно и спокойно — Яр не торопился. Первую страсть мы утолили, можно растянуть удовольствие.

Я кончила первой, по движениям ощущая, что и он уже скоро.

Когда он скатился с меня и откинулся на подушку рядом, отдыхая, я подумала, что это уже какая-то сексуальная рутина. Первый раз был очень волнующим, я его боялась, и ощущения были очень сильными. Второй раз в голове шумело после вишневого ликера и мне нравилось привыкать к Яру, принадлежать ему. А сейчас, в третий раз, мы занимались любовью уже со вкусом, привычно, как пьют знакомое вино, не ожидая от него никаких сюрпризов.

И это тоже было по-своему хорошо.

Я взглянула на Яра. Красивый профиль с идеально прямым носом, умиротворенно-закрытые глаза, приоткрытые губы — все говорило о том, что ему в кайф. А я так часто занималась любовью, что устала от постели — хотелось выбраться наружу.

Туда, где меня ждали проблемы и куча вопросов.

— Яр, расскажи мне, — попросила я.

— Что рассказать? — он улыбнулся, не открывая глаз, и убрал встрепанные волосы с лица назад.

— Я не понимаю, что происходит, — я перевернулась на живот, всматриваясь в его умиротворенное лицо. — Не понимаю, кто я. Ты ведь знаешь, скажи…

Он тяжело вздохнул и сел на кровати, прикрывшись простыней. Ленивая томная нега хищника исчезла из тела, и он помрачнел. Настроение передалось и мне.

Глядя в темное окно, полное огней на земле и в небе — даже с кровати открывался прекрасный вид на ночной город, Яр о чем-то думал. Я не торопила. Взъерошенный после бурной ночи он выглядел очень сексуально.

— Не уходи, — попросила я, когда он спустил ноги на пол.

— Я на кухню, — пояснил он, набрасывая халат. — Выпьем чего-нибудь. Тебе что?

— На твой вкус.

Я набросила на плечи его рубашку, застегнула наполовину и пошла следом.

Полупрозрачная тонкая ткань приятно касалась тела. Эту свободную и воздушную рубашку, пропахшую моим мужчиной, хотелось прижать к себе, чтобы она ласкала меня, как его руки.

Я, кажется, влюбилась.

Охмелюк не вызывал таких чувств даже в наши лучшие годы. Я изменила мужу, но это не грызло. Совесть хранила приятное молчание, тихое и умиротворенное. Он сам меня выгнал. Еще и пощечину влепил.

Пока Яр возился с кофеваркой, я села на стул, поджав ногу. Музыкальные пальцы, которые недавно были со мной очень откровенными, быстро отмеряли молотый кофе. Движения еще скованные, словно рана его беспокоила, но я знала, что нет. Во время секса боли он не испытывал.

Нет, я точно не люблю мужа.

Не из-за той сцены, после которой мы расстались. Я правда о нем почти не думаю, а когда его нет в поле зрения, становится легче.

Наш брак сложился не по горячей любви… Сама не знаю, как так вышло.

Мы были на третьем курсе, встречались — тогда все встречались, он казался хорошим парнем, потенциальным мужем и я по инерции подумала — почему нет? Глупо отказывать, когда тебе делает предложение парень, ведь кажется, это любовь.

Но с Яром все иначе. Не знаю, какой должна быть любовь, о которой все говорят. Должна затмевать глаза и весь белый свет, ведь любовь слепа? Или должна быть мягкой и яркой, как осеннее солнце? Не знаю. Какой должна быть любовь, чтобы сделать счастливой меня?

Может быть, и с Артемом была любовь. Но ушла, не выдержав испытаний и моих выкидышей. Любовь должна быть крепкой, чтобы пережить все, потому что ее будут пробовать на прочность день за днем, пока она не растрескается.

— Яр, — позвала я и он обернулся. Вопросительно поднял брови, требуя продолжения, и тогда я сделала самую большую глупость в своей жизни. Я спросила. — Ты меня любишь?

Глава 41

Слова силы не имеют, пока не сказаны вслух.

А еще они кажутся правильными. Я спросила и сразу пожалела об этом.

Если Яр скажет «да» — это будет ложью. К сожалению, ложью. А если скажет правду, я расстроюсь.

Не задавайте вопросов, ответы на которые не хотите знать. Не открывайте ящик Пандоры. Там, на дне шкатулки, только боль и разочарование.

Яр моргнул — удивленно, словно примерил новые глаза и увидел вместо меня что-то безумно забавное. От этого взгляда стало стыдно до красных щек. Зачем я спросила? Зачем?..

— А ты хочешь, чтобы любил?

Я испуганно смотрела на него: на неряшливо взбитые волосы, голубые глаза с бесконечно чистым взглядом. Он так нравился мне. Давно уже нравился. Моим он был, но одну ночь, а что будет дальше, никто не знает.

— Рита, — вздохнул