— Привязанность?! Этот человек протащил меня из конца в конец по всей территории, при каждом случае оскорблял меня, даже бросил в деревне апачей, и ты считаешь, что у него сформировалась привязанность? В следующий раз он привяжет меня за ногу к сухому дереву! — Уитни закрыла лицо руками, прерывисто вздохнула и сказала:

— Свадьба — это не выход.

— Может, и нет, но я не знаю, какой у тебя выбор. — Уитни вскинула голову, но Брэдфорд продолжал:

— Или он женится на тебе, или его повесят, а ты или выйдешь за него, или всю жизнь проведешь взаперти, как монашка в монастыре. Двери, что открываются перед женщиной, побывавшей в плену у апачей, — это не те двери, к которым ты привыкла.

— Меня теперь не заботят никакие двери!

— И тебя не заботит, что Каттера повесят?

Резкий вопрос облил ее холодом. Ее очень заботит, что Каттера повесят, даже отец это понял. Что с того, что он больше беспокоится о дочери, чем о Каттере? Результат один — Каттера повесят, и тогда она тоже умрет.

Потрясенная силой своих чувств к Каттеру, она некоторое время не могла говорить. Это было так ново, так хрупко, она и себе не могла бы этого объяснить. Как там говорится: «Лучше жениться, чем сгореть на костре»?

Хотя свадьба вряд ли положит конец сжигающим ее чувствам…

У Уитни осталось смутное воспоминание о брачной церемонии — запах цветов, горящие свечи, атласное платье с кружевными фестонами на шее, на рукавах и на подоле, добрые пожелания присутствующих — даже Дэвида, который смотрел на нее ошеломленными глазами. Зато отчетливо запомнила Каттера; он стоял, очень прямой и высокий, в белой рубашке, черных штанах и красном жилете, в его черных волосах отражался свет канделябров, а в глазах блестела насмешка, вызывавшая в ней трепет. Только они обменялись несколькими словами, как какая-то гостья — Уитни так никогда не вспомнила, кто это был, — предложила, чтобы жених угостил прелестную невесту первым куском свадебного пирога.

От этого предложения у Уитни вырвался короткий вздох, она быстро взглянула на Каттера, но он только вяло позабавился.

— Вы так романтичны, — сказал он гостье и медленно повернулся к Уитни. — Ты позволишь, любимая? — промурлыкал он, искоса поглядев на пирог, который Мария испекла и старательно украсила. — Или это все равно что кормить сырым мясом тигрицу?

Каттер уже держал кусок пирога, обильно покрытый кремом, другой рукой он взял ее за подбородок и сдавил с такой силой, что мог бы остановить шестерку лошадей.

Ее реакция была инстинктивной. Рот открылся, но вместе с пирогом, пахнущим корицей, гвоздикой и мускатным орехом, белые зубки захватили палец и крепко держали его не кусая. Глаза уставились на него с таким жаром, который она не ощущала в себе с того момента, как неохотно согласилась на свадьбу. Каттер вздрогнул, взмахнул длинными ресницами и увидел в ее потемневших от злости глазах свое отражение.

К ее удивлению, он улыбнулся несколько ехидной, но ничуть не злобной улыбкой.

— Перемирие, тигриные глазки, — ласково сказал он и ослабил хватку. Теперь длинные пальцы держали подбородок нежно, не причиняя боли, и она отпустила его палец, прислушиваясь к неистовому биению сердца.

Всего этого оказалось слишком много для нее — спешные приготовления, церемония на передней веранде под увитой цветами решеткой, а теперь еще притворство перед лицом гостей, пьющих за их здоровье и счастье.

Она стояла рядом с Каттером с приклеенной к лицу улыбкой и холодными руками, вокруг толпились гости и рассыпали комплименты невесте и поздравления жениху.

«Почему так?» — удивилась она и улыбнулась неряшливо одетой матроне, которая с каким-то злобным ликованием пожелала ей долгой счастливой жизни с новым мужем. Почему невеста получает комплименты, а жених — поздравления? Не правильнее ли было поздравлять обоих с тем, что они нашли свое счастье?

Конечно, к их, случаю это не относится. С одного взгляда на бесстрастное лицо Каттера каждый, в ком есть хоть крупица разума, скажет, что жених не в восторге.

Фонарики, петлями свисавшие над патио, блестели, как волшебные ночные огоньки, беспрерывно играли музыканты, гости смеялись, разговаривали, танцевали.

Уитни молча сидела рядом с Каттером за столом, покрытым льняной скатертью, и ждала неизбежного.

Наконец Каттер встал и под общие аплодисменты, смеясь одними глазами, предложил тост за невесту.

— А теперь нам пора уходить, — сказал он; его слова падали на, нее как тяжелые камни. — Как я понимаю, в горах нас ждет уютный коттедж.

Одни засмеялись, другие выкрикнули приветствия, но Уитни словно обратилась в соляной столб. Как будто сквозь туман она видела, что отец нахмурился. Неужели она выглядит так ужасно? Наверное, да, потому что к ней подошла Дебора, взяла под локоть, что-то с улыбкой говорила. Потом подошел и Морган, взял Уитни за руку.

— Может, новобрачным не стоит так торопиться? — сказал он. — Я хочу сказать несколько слов своей дочери.

— Приберегите их для другого раза, — любезно сказал Каттер, и нельзя было усомниться в окончательности его решения. Скрестились взгляды Каттера и Моргана, воздух зазвенел от напряжения.

Уитни не могла выговорить ни слова. Она чувствовала на себе жадные, любопытные взгляды толпы. Каждый знал, что свадьба делалась в спешке, некоторые понимали причину. Для них не было большим секретом, что Каттер — убийца, полукровка и Каттер — приемный сын Дэниела Коулмена — одно и то же лицо, но вежливость требовала не упоминать об этом в определенных кругах.

Публика уже слышала о «романтическом побеге» этой пары, и с политической точки зрения обман устраивал всех. В самом деле, пока Каттер не похитил Уитни, кто слышал о нем за пределами Аризоны? Не потому ли в свое время она и приехала сюда?

И вот теперь Каттер — ее муж, он холодно и угрожающе смотрит на ее отца, а тот осмеливается скрестить с ним взгляд.

— Не волнуйтесь, Брэдфорд. Обещаю вернуть ее скальп… — он сделал зловещую паузу, — все еще на ее голове.

— Если ты тронешь хоть волос на ее голове, то я с Божьей помощью…

— Я все это уже слышал, и если вы не хотите и дальше развлекать гостей, которых вы с моими родителями любезно пригласили, предлагаю закончить дискуссию.

Уитни, любимая, пойди приготовься, — обратился он к Уитни, и она проглотила внезапный протест.

Бросив тяжелый взгляд на сына, Дебора Коулмен увела Уитни в спальню, которую она занимала с того времени, как Каттер ее привез.

— С тобой все в порядке, дорогая? — с тревогой обратилась она к Уитни. — Не обращай внимания на Каттера. Он всегда ведет себя гадко, когда чувствует, что его на что-то толкают… Что ты сказала?

Уитни прижала холодные руки к белым как мел щекам:

— Я сказала… о Господи!

Дебора пристально посмотрела на нее: