— Роль горничной тебе не подходит, — улыбнулась Лилия. — Посмотри, что творится в твоей комнате! Вещи валяются, где попало. Даже ковра на полу не видно.

— Мне не до шуток, Лилия, — сказала Роза с грустной улыбкой.

— А ты старайся относиться к происходящему с юмором. Смотри на вещи проще. Что, если тебе поработать в каком-нибудь ресторане? Разумеется, временно. Ну, хотя бы официанткой?

— Да я бы с радостью! Но, к сожалению, мне и в ресторанах тоже отказали. Марта Серраньо ужасная женщина, полгорода перед ней заискивает, а другая половина ее боится. Марту мне не одолеть.

— Постой! — Лилия на минуту задумалась. — Где же я видела это объявление? Ах, да! На Кони-Айленде! Там есть маленький ресторанчик… «Веселый едок»!

— «Веселый едок»? Впервые слышу.

Лилия пожала плечами.

— Это окраина города, зато какое место! Куда ни посмотришь, везде вода. Со времен Второй мировой войны там ничего не изменилось. Ты бы туда съездила. Сначала поработай официанткой, а там, как знать, может, и продвинешься по служебной лестнице. Спорим, что туристы и все, кто приезжает на Кони-Айленд, на чаевые не поскупятся.

— А ведь это превосходная идея! Наверняка Марта не добралась до этого ресторанчика на острове. Уж я постараюсь сделать его известным на весь Бруклин… — Роза тяжело вздохнула. Опять она бежит впереди паровоза. Она еще в глаза не видела этот ресторанчик, а уже думает о повышении уровня обслуживания посетителей!

Словно прочитав ее мысли, Лилия сказала:

— Поезжай, не пожалеешь! Место просто потрясающее.

Что-то подсказывало Розе, что на этот раз ей повезет.

— Лилия, так как туда проехать?

Подобно отважной героине из старого фильма, Роза решительно подошла к «Веселому едоку» и, сорвав со стены объявление о приеме на работу, вошла в ресторанчик. Пройдя через зал, она заглянула в подсобку, где молодой паренек мыл посуду.

— Простите… — неуверенно проговорила Роза.

Парень обернулся, вздрогнул и уронил на пол кружку, но она не разбилась, а, подскочив, будто мячик, закатилась под стол. Парень посмотрел на Розу, и покраснел.

— Д-да?

— Я по поводу приема на работу, — сказала Роза и протянула ему объявление.

— Вам надо обратиться к Доку, хозяину, — вдруг раздался громкий голос у нее за спиной, — Тим моет посуду, и только.

Роза обернулась и увидела посетителя ресторана. Это был мужчина с крупными чертами лица, который сидел за столиком и читал газету. Перед ним стояла кружка с дымящимся кофе.

— Док в подсобке, — сообщил незнакомец, окинув Розу скептическим взглядом. — Только я не уверен, что вы именно та, кого он ищет. Знаете, хорошенькие официантки подолгу здесь не задерживаются.

— А я не прочь взять на работу очередную хорошенькую официантку, Дик. — Из кухни вышел лысый мужчина в засаленном переднике, на ходу вытирая руки о грязное полотенце. — Док Сиэрс, — представился он и, бросив полотенце на стол, протянул Розе руку.

— Роза Тилден, — сказала она, пожимая ему руку.

— Вы хотите работать у меня?

— Раз вы ищете официантку, то да.

Его лицо приняло скептическое выражение.

— Бьюсь об заклад, что вы заработали бы кучу денег в нескольких милях отсюда, в самом центре Нью-Йорка.

— А я живу неподалеку.

Он недоверчиво покачал головой.

— Вы можете работать вечером?

— В любое удобное для вас время!

— Неужто больше недели выдержите?

— Выдержу.

— Хорошо. — Он взял у нее листок с объявлением и сложил его пополам. — Вы приняты, Роза Тилден. Сегодня вечером и приступайте.

В промежуток между ланчем и ужином Док возился у гриля со своим помощником, которого все звали Хэп, сократив для удобства полное имя Элвуд Хэпперсмит. Зал был наполовину пуст, и второй официант Пол, который больше дремал в укромном местечке, чем обслуживал посетителей, предоставил Розе самой управляться с клиентами.

К десяти вечера ноги у нее так гудели, что девушка считала минуты, когда она придет домой и сделает для них успокаивающую ванночку. Но сбыться ее мечте не довелось: дверь открылась, и вошел… Уоррен Харкер.

Его появление было настолько неожиданным, что Роза вздрогнула. Если бы ей поручили составить список пятнадцати самых выдающихся людей мира, которых она хотела бы пригласить в «Коттидж Дайнер», то Уоррен Харкер оказался бы где-нибудь между Ганди и Фиделем Кастро.

В ярких лучах ламп дневного света темные волосы Харкера блестели, как шелковый атлас, дорогой синий костюм сидел на нем как влитой, подчеркивая его стройную фигуру и широкие плечи.

Неотесанный мужлан, который на виду у всех гостей вышвырнул ее со своей вечеринки!

И вот теперь он стал ее клиентом. Ну почему ей так не везет!

Роза сделала глубокий вдох и, выпрямив спину, гордо вскинула подбородок. В глубине души у нее теплилась надежда, что он не узнает ее.

Она подошла к нему с замиранием сердца, будто заключенный, которого ведут на казнь. Господи, в Нью-Йорке столько роскошных ресторанов, почему же его занесло именно сюда?

— Что будете заказывать? — спросила она с сильным бруклинским акцептом, стараясь не смотреть ему в лицо.

Уоррен поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

— Э, да вы новенькая!

Она краем глаза взглянула на Уоррена.

— Сегодня первый день.

— Надо же, я уже забыл, когда в последний раз видел здесь официантку.

О нет, только не это. Он еще и завсегдатай! Определенно, ее преследует злой рок.

Все кончено. Потеряла одну работу, потеряет теперь и эту.

— Так что вы хотите заказать? — с трудом сохраняя самообладание, спросила Роза.

— Только кофе, пожалуйста. И чтобы со сливками, а не с молоком! Док так и ждет, чтобы сэкономить на сливках.

— Не беспокойтесь, все будет исполнено точь-в-точь. — Она пошла за кофе, радуясь, что Уоррен ее не узнал. Пока не узнал.

Но не успела она сделать и трех шагов, как он ее остановил.

— Минуточку! Мы с вами прежде не встречались?

— Нет, не встречались, — ответила она, не оборачиваясь.

— Стойте! — приказал он тоном человека, привыкшего командовать людьми и ожидать от них беспрекословного подчинения.

Роза взяла кувшин с кофе и пошла обратно к его столику, надеясь, что их взгляды не встретятся и Уоррен ее не узнает.

— Чего изволите?

— Мы с вами встречались, не отпирайтесь.

— Да нет же, уверяю вас. — Взглянув ему прямо в лицо, Роза с ужасом поняла, что совершила роковую ошибку, но было уже поздно.