— Документики! — повторил он, протягивая к Васе толстый палец.

— Да они в деревне.

— Тогда пройдёмте.

— Куда это?

— Пройдёмте, пройдёмте.

— Нет, но это куда же?

— Пройдёмте, пройдёмте, — повторил милиционер, и уже крепко держал Васю за руку повыше локтя, и вёл его куда-то вправо, через толпу, и покрикивал: — Посторонись! Посторонись! Пррра-ппу-сти!

Этот усатый милиционер был знаменитый старшина Тараканов. Мелкие рыночные жулики и карманные воры так боялись его, что вместо «старшины» называли «страшиной». Кроме того, прозывали его Тараканий Ус, или просто Тараканиус. Но это, конечно, мелким жуликам не помогало.

— Посторонись! — всё покрикивал старшина и жёсткой рукой подтягивал Васю за собою.

Кокарда на его форменной фуражке ослепительно вспыхивала, как зеркало на лбу врача-носовика.

— Постойте, товарищ милиционер, — притормаживал Вася. — Давайте разберёмся! Я вас не понимаю!

Матрос, который тихо до этого сидел в мешке, вдруг стал взбрыкивать, упёрся в Васину спину, заелозил, заскулил.

— Куда мы то есть? — говорил Вася, совсем запутавшись в таких делах, и не мог ничего сообразить: за руку его дёргал милиционер, в спину толкался Матрос, а вдогонку хихикал стекольщик и прохожие болтали: «Смотри-кось, мелкого жулика повели!»

Старшина Тараканов взвёл Васю на какое-то крыльцо, открыл коричневую дверь, и они оказались в большой коричневой комнате. И не успел Вася разглядеть, что это за комната и сколько в ней народу находится, как на него кинулся какой-то плоский, невзрачный человек, ткнул со всего маху в бок и завопил:

— Ага! Попался, проклятый!

И трах — кулак этого человека прилип к Васиному носу.

Матрос завыл в мешке, а милиционер сжал Васину руку.

— А ну, — крикнул старшина, — успокойтесь, гражданин Курочкин! Отойдите-сядьте! Разговаривать с применением кулаков законом не дозволено!

И тут Вася увидел, что гражданин Курочкин, этот самый невзрачный и плоский, который накинулся на него, есть не кто иной, как черноусый. Да только под носом у него нету никаких усов — одни губы!

Круги поплыли у Васи перед глазами — кривые, в красную крапинку. И в кругах этих торчал черноусый, у которого не было теперь усов. Он издали показывал на Васю пальцем и кричал:

— Это он! Я узнаю его!

Старшина Тараканов по-прежнему держал Васю повыше локтя и тянул его в угол, где стояла лавка, похожая на жёлтое пианино. Вася сел, а мешок поставил в ноги. Матрос, видно, почувствовал, что дела идут неладные, свернулся в мешке и лежал неподвижно, как пять кило картошки.

— Рассказывайте по порядку, Курочкин, — сказал старшина, обернувшись к черноусому, у которого не было теперь усов.

— Сейчас, — сказал Курочкин, волнуясь. — Попью только.

Он подошёл к настольному графину и попил, булькая горлом, как голубь-горлица.

— Прошлое воскресенье, — сказал Курочкин, попив, — я купил поросят, как раз вот у этого типа. Приехал домой, гляжу — в мешке пёс. Он, рожа кривая, мешки подменил, пока я деньги считал.

— Чего? — крикнул Вася, вскакивая с лавки. — Кто купил? Ты купил?!

— А ну-ка сядь! — сказал старшина, хватая Васю за плечо. — Сядь! Разберёмся!

Он подождал, пока Вася усядется, и дальше спрашивал Курочкина:

— Какой именно был в мешке пёс? Какой породы?

— Бандитской породы, — ответил Курочкин и поглядел на Васю. — Весь мохнатый.

И Вася тоже поглядел на Курочкина. Нет, не было у него теперь усов, голые губы синели под курочкинским носом и шевелились, выговаривая слова. А по словам этим выходило всё наоборот, как будто Вася обманул Курочкина и подсунул пса вместо поросят.

«Вон как, — думал Вася ошеломлённо, — вон как честного Васю обвиняют!»

У Васи заныла голова. Он сидел на лавке тупо и неподвижно, как сидел бы фонарный столб.

«Ну ладно, — думал Вася, — болтай, болтай, Курочкин. Я пока помолчу, а потом и открою рот. Погоди, куриная слепота, только закроешь рот — я свой живо открою!»

Но рта открыть не удавалось, потому что Курочкин своего никак не закрывал, он молол и молол, как приехал покупать поросят, а Вася его обманул.

Поскрипев пером, старшина наконец поставил точку.

— Фамилия?

Вася сказал.

— Где проживаете?

Вася отвечал, а сам глядел на старшину. Он старался глядеть так, чтобы не бегали глаза, чтоб Тараканов понял, что Вася — невинная душа. Но ничего не получалось — глаза у Васи бегали, он краснел и пугался, и старшина Тараканов, как видно, понял, что душа у Васи чёрная.

К тому же в столе у старшины Тараканова лежала секретная бумага со странным названием «Ориентировка». В этой бумаге было написано, что на свете появился мошенник с чёрными усами, который продаёт пса за поросят. И вот теперь старшина Тараканов глядел на Васю, радостно понимая, что он этого мошенника поймал.

— Так ли всё было, как рассказывает гражданин Курочкин?

— Всё было наоборот.

— Знаешь что, — сказал старшина, ослепляя Васю кокардой, — ты лучше чистосердечно признайся, положа руку на сердце.

— Да я чистосердечно, — ответил Вася, кладя руку на сердце. — Это сам Курочкин был с усами. У меня-то они не растут.

— А это что? — спросил Тараканов, указывая Васе под нос.

— Это не усы, — напугался Вася, — это от шубы отстрижено!

Вася подёргал за усы, и они отвалились.

— Так-так, — насмешливо сказал старшина, — а в мешочке у вас что?

— Матрос, — пришибленно ответил Вася.

— Ну-ка поглядим, что за матрос.

Присев на корточки, старшина развязал верёвку.

Матрос вылез из мешка. Он встряхнулся как следует, окутавшись на миг облаком пыли.

— Ишь ты! — сказал старшина и ткнул Матроса пальцем. — В мешок залез!

Матрос огрызнулся — и палец милицейский налился кровью.

И тут Матрос получил такого пинка, что у него из глаз искры посыпались. Разбрызгивая эти искры и завывая, он вылетел в дверь и как рыжее лохматое колесо укатился куда-то в сторону железнодорожного депо.

Дело пошло быстрее быстрого.