– Оливия? – черт возьми, это опять была Мелисса. – Я хотела познакомить Вас с создателем «Devore'e – Crème de Phylgie». Деворе, конечно, сама подбирала все ингредиенты, но Вы понимаете...

Оливия издала какой-то неопределенный звук. Это был тот самый мужчина, что так на нее смотрел. Неотразим: сочетание силы и нежности – правильные черты, прямой нос, красивые изогнутые брови, карие глаза с поволокой.

– Знакомьтесь – Пьер Феррамо.

Оливия почувствовала разочарование. Имя звучало сродни тем, что читаешь на написанном от руки, якобы «дизайнерском» лейбле, булавкой приколотом в каком-нибудь фри-шопе к галстуку, за который просят втридорога.

– А это мисс Джоулз.

Феррамо носил слишком уж массивные золотые часы, но рука его была жестче, чем она ожидала, а рукопожатие – твердым.

– Рада знакомству, – улыбнулась Оливия. – Поздравляю с запуском «Crème de Phylgie». Он что, в самом деле содержит брюхоногих моллюсков?

Он не рассмеялся – он просиял.

– Не совсем так. В нем нет моллюсков как таковых, только вытяжка из них: масло, которое выделяет их кожа.

– Вы, значит, предпочитаете скользить по поверхности?

– А почему бы нет? – он с легкой улыбкой приподнял брови.

– Надеюсь, Вы не будете писать об этом в статье, – взвизгнула Мелисса, давясь смешком.

– Я уверен, мисс Джоулз подаст все, что надо, с неподражаемой грацией и тактом.

– Неподражаемой, – улыбнулась Оливия, слегка вскидывая подбородок и глядя собеседнику в глаза.

Пауза становилась все напряженней. Взгляд Мелиссы растерянно метался от одного собеседника к другому, потом она вновь включилась и защебетала:

– Ой, она уже уходит! Оливия, Вы нас простите? Пьер, нам надо попрощаться с нашей гостьей...

– Да, конечно, – обреченно кивнул Феррамо. И уходя, заговорщически кивнул Оливии, – Да, да – брюхоногие моллюски.

Мелисса, отрабатывая свою клиентскую базу, представила Оливии еще пару персонажей: мальчиков-певунчиков из группы «Break». Имидж группы строился на «нестандартной» находке: все они были серфингисты. Их музыка была призвана «явить слушателям сплав положительных вибраций "Beach Boys" и "Radiohead"». Оливия сроду не слыхала о группе «Break», но ребятишки показались ей забавными. Выгоревшие до белизны волосы – серфингисты, одно слово; загорелые – просто блинчики со сковородки – и гибкие, как угри, – та еще смесь. Вполуха Оливия слушала, как они болтают о своей карьере – этакие Бивис и Батхед: нервозные перепады голоса, смешки не к месту, и за всем – полная дремучесть. «Мы тут собираемся на пробы. Вроде фильм наметился, нам там роль предлагают. Фильм про серфинг, вроде того...» Капризно-рваные интонации ребятишек наводили на мысль: они уверены – Оливия не врубается, что такое «фильм» или «серфинг» – больно стара для этого. «Думаем выпустить под это дело сингл, с альбома, а?»

– Щенята, – подумала Оливия. Несколько хитов – и их спишут в утиль, только они об этом знать не знают.

– Раскрыть им, что ли, глаза? – мелькнула у нее мысль. Однако вместо этого она просто слушала и кивала, кивала и слушала, стараясь не выпускать из поля зрения Пьера Феррамо.

– Этот мужик, он, вроде, продюсер? Ну, фильма... – тихонько поинтересовался один из парнишек.

– Продюсер? Правда?

Они смотрели, как Феррамо уверенно прокладывает себе дорогу через группку непонятно что здесь делающих темнокожих мужчин и моделек при них. Грациозен! Томный, расслабленный – просто, кажется, сейчас в обморок упадет, но при этом в каждом движении такая скрытая сила, что даже страшно. Кого-то он ей напоминал. Народ перед ним расступался, как

Красное море перед Моисеем: можно подумать, идет не модный косметолог или продюсер, – что там он еще делает-то? – а настоящий гуру или бог. Он грациозно опустился на кушетку, закинул ногу на ногу, выставляя на обозрение отполированный до блеска штиблет, серые носки тонкого шелка и узкую полоску кожи. Как раз в этот момент пара, сидевшая на кушетке напротив, поднялась и двинулась к выходу.

– Может, мы сядем? – кивнула Оливия ребятишкам.

Это была неправильная кушетка. Она слишком возвышалась над полом, так что на ней можно было либо лежать, либо сидеть, болтая в воздухе ногами, будто дети. Оливия как раз садилась, когда Феррамо поднял глаза, увидел ее и грациозно склонил голову в легком поклоне. У Оливии от этого кивка все встрепенулось внутри, и она поспешно отвела взгляд. Вспомнив уроки дайвинга, она постаралась медленнее дышать: задержка дыхания, глубокий вздох, в любой ситуации нужно сохранять спокойствие.

Сев вполоборота к ребятишкам, Оливия закинула ногу на ногу, «рассеянно» скользнула рукой по бедру. Провела кончиком языка по губам, рассмеялась. Другая рука слегка поигрывала сапфировым крестиком на шее. Она просто чувствовала, как Феррамо ест ее глазами. Распахнув ресницы, Оливия приготовилась взглянуть ему прямо в глаза – темные, прикованные к ней глаза. О, черт. Пьер Феррамо смотрел в вырез платья высокой, просто неправдоподобно красивой модели-индуски, сидевшей по другую сторону от него. Он что-то сказал ей, они встали – вот его рука обнимает ее, скользит ниже, – и вот он уже отводит индуску в сторону. Оливия перевела взгляд на прыщавого юнца рядом с ней и глупо хихикнула. Он тут же придвинулся ближе и зашептал ей в ухо: «Похоже, мы бы поладили». В качестве пояснения его палец очерчивал маленький кружок у нее на бедре. Оливия зашлась глубоким грудным смехом и прикрыла глаза. Такое с ней уже случалось.

Пьер Феррамо был уже на полпути к выходу, когда он услышал смех Оливии. Встрепенувшись, словно хищник, учуявший запах жертвы, он обернулся к семенившей за ним Мелиссе и негромко отдал ей какие-то распоряжения. После чего все так же величественно тронулся дальше, в сопровождении высокой индуски с шелковистыми волосами.

Потягивая мартини с яблочным соком, Оливия безуспешно пыталась вспомнить, кого же ей напоминает Феррамо: взгляд с поволокой, небрежные движения, ощущение ума и силы.

Касание чужой руки заставило ее вздрогнуть.

– Оливия?

То была уже порядком надоевшая ей Мелисса.

– Мистер Феррамо просит Вас присутствовать на вечеринке, которую он устраивает завтра у себя дома для узкого круга знакомых.

У Оливии перехватило дыхание. Она явственно ощущала, как по спине пробежал озноб. Она поняла, на кого был похож Феррамо: на Усаму бен Ладена.

– Хорошо, – выдохнула Оливия, вложив в это слово всю решительность и смелость, на которые она была способна. Но взгляд – взгляд ее растерянно бегал по толпе. – Да, конечно. Обязательно.

Мелисса смерила ее удивленным взглядом:

– Это всего лишь вечеринка!

Дрожа от возбуждения, страха и желания, Оливия вбежала в свой номер и бросилась на кровать. Скинув босоножки, она принялась одной рукой наклеивать на левую лодыжку пластырь, а другой набирать телефонный номер.