В остальном же…

Все ее сомнения и неуверенность остались в прошлом. Она будет искать Имара, раз уж случилось так, что дорога домой оказалась для него закрыта. Зато перед ней самой открылось вдруг множество дорог. И, может быть, если им с Пиви удастся догнать Ворона, тот не откажется исполнить с помощью универсуса всего по одному их желанию? Он вроде бы казался неплохим человеком, этот Ворон. Не злым, веселым…

И пусть на поиски Имара уйдет хоть вся оставшаяся жизнь – на что еще она нужна Катти?

Нет, дома ей делать нечего. Это точно.

Она едва успела заметить облегчение, мелькнувшее в глазах Пиви, как издалека донеслись неразборчивые голоса. Видно, кто-то из деревенских жителей решил все-таки проверить, что за чудища объявились возле колодца…

Обе девушки замерли.

Говорили в этом мире на языке, Катти непонятном. Голоса постепенно приблизились, зазвучали почти у самых кустов, но о смысле разговора ей все равно оставалось только догадываться. Впрочем, это было не слишком трудно. Среди пришельцев оказались две женщины, которые возбужденно галдели, вроде как пытаясь убедить мужчин в серьезности происшествия. Мужчины же – не то трое, не то четверо – вяло и лениво отнекивались. Мол, мало ли что могло примерещиться дуре-бабе?

Вся компания потопталась недолгое время поблизости, то разбредаясь по сторонам, то снова сбиваясь в кучку. Потом двинулась восвояси, так и не осмотрев окрестностей толком. В кусты, во всяком случае, где прятались девушки, никто не заглянул.

Голоса удалились.

Пиви выдохнула:

– Уф… пронесло! – и заерзала, устраиваясь поудобнее. – Парни, к счастью, не поверили, что девчонка кого-то видела. Она у них, оказывается, вечно видит – то домового, то лешего… Так что прогулялись они сюда на всякий случай. Уверены были, что никого не найдут.

– Ты поняла, о чем они говорили? – удивилась Катти.

– Конечно.

– Знаешь здешний язык?

– Нет… это все магакс, – Пиви тронула желтый камушек у себя на шее. – В какой бы мир я с ним ни попала, начинаю говорить на тамошнем языке как на своем.

Катти подняла брови.

– И запоминаешь этот язык навсегда?

– Не знаю. Не должна вроде бы. А что?

– Мы ведь сейчас не в моем мире. А понимаем друг друга по-прежнему.

– Верно! – Пиви тоже озадачилась. – Надо же, а я и внимания не обратила. Не знаю, с чего бы это… о, как все горчично!

– Горчично?

Пиви засмеялась.

– Извини. Расслабилась я с тобой. Притворяться не надо, вот и начала свои словечки употреблять. «Как все горчично» – говорят в моем мире, когда хотят выразить удивление. Чаще не особо приятное.

Катти покивала и сказала со вздохом:

– Сколько же всего интересного есть на свете! Мне уже и не верится, что я могла бы всю жизнь прожить в крохотном его уголке и так ничего и не узнать… Расскажи еще что-нибудь о своем мире!

– О! – Пиви округлила глаза. – Не знаю даже, как и начать. Он такой…

– Горчичный? – смешливо предположила Катти.

Обе захихикали.

– На самом деле многое просто трудно объяснить. Вот, например, компьютеры… – начала Пиви, оживляясь.

И тут…

– Ахой! – тоненьким голоском сказал кто-то рядом с их убежищем. Громко, будто окликая.

Пиви вздрогнула, прижала палец к губам. Обе девушки снова замерли.

Человек, не видимый за густой листвой, – ребенок, судя по голосу, – добавил еще несколько непонятных слов. И Пиви вздохнула с облегчением.

– Это за нами, – сказала. – Выходим!

После чего с треском полезла из кустов наружу, волоча за собой баул.

Катти на четвереньках двинулась следом. Очутившись на воле, она выпрямилась во весь рост и, опять забыв оглядеться по сторонам, с любопытством уставилась на того, кто пришел им на помощь.

Это и вправду был ребенок. Девочка лет восьми, в желтом сарафане до пят, босоногая, с черными глазами и светлыми волосами, заплетенными во множество мелких косичек. С первого взгляда она тоже показалась Катти чумазой, как напуганная ими девица с ведрами. Но уже со второго стало ясно, что разводы на щеках и лбу малышки – не грязь, а мелкий, аккуратно выведенный черной краской узор. Затейливая вязь то ли из буковок чужеземного алфавита, то ли из каких-то колдовских знаков.

Украшения ее – поясок, браслеты на руках, причудливая подвеска на шее – казались точно колдовскими. Все было сплетено из тонких полосок кожи, обшито яркими бусинами, крохотными бубенцами, пучками перьев…

Покуда Катти глазела на нее, дивясь юному возрасту колдуньи, способной слышать неприкаянных духов, та вновь заговорила. Пиви выслушала ее, смешливо фыркнула и перевела:

– Перед нами – Эдрикен, дочь Кефера, внучка Шетры, верховной ведьмы. Она велит нам взять ее за руки, поскольку сама переносить людей еще не умеет и это сделает сейчас бабушка Шетра. Мы отправляемся к ним домой.

– Ох, – сказала Катти, не в силах оторвать взгляд от серьезного личика Эдрикен. – Ну и бабушка у нее… что-то мне даже страшно сделалось.

– Не бойся, – снова фыркнула Пиви. – Нас никто не обидит. Неприкаянные духи знаешь как жестоко умеют мстить!

Малышка Эдрикен кивнула. Потом подняла белесые бровки и о чем-то спросила.

– Нет, – ответила ей Пиви. – Моя подруга не глухая. Просто не знает вашего языка.

Последовал другой вопрос.

– Понятия не имею, – пожала плечами Пиви. – Спросим об этом у твоей бабушки… – Она взяла девочку за руку. – Катти, поторопись!

Та поспешно схватила Эдрикен за другую руку. И бросила наконец взгляд по сторонам. Но толком разглядеть так ничего и не успела.

Обычный деревенский колодец, какие-то замшелые сараи вокруг, высокие заросли травы, похожей на сорную. Вечереющее небо над головой… Через миг в глазах у нее потемнело, а в следующее мгновение тьма рассеялась и взгляду открылась уже совсем другая картина.

У Катти даже дух захватило, так она была прекрасна.

Все трое оказались стоящими на вершине горы. Под которой, в синеве вечерних сумерек, разбегаясь во все стороны и растворяясь вдали в туманной дымке, вставали друг за другом голубыми волнами поросшие травою холмы – полукруглой формы и столь совершенных очертаний, словно они были не природой созданы, а выписаны кистью на холсте художником-человеком. В целом их сонмище походило на лежащую в долине гигантскую виноградную гроздь. Кое-где на склонах этих голубых «виноградин» мерцали огоньки, похожие на окна не различимых с дальнего расстояния домов… но, может быть, то были костры.

Высоко над холмами посреди небес висел одинокий жемчужный полумесяц, казавшийся крылатым – из-за того, что в этот миг его почти прямой линией перечеркивало узкое и длинное, с приподнятыми кверху концами облачко, подсвеченное лунным сиянием.