Кейн хотел заключить ее в объятия, но она отстранила его.

— Я должна идти.

— Куда ты спешишь?

— Отпусти. Я должна соблюдать осторожность.

— Отпущу при одном условии.

— Как я устала от всех этих условий. Говори.

— Позволь мне помогать в осуществлении твоего проекта.

— Хорошо, если это будет наше единственное совместное занятие. Никаких сантиментов.

— Договорились.

— Спасибо, Кейн. Должна признать, что мне очень приятно видеть тебя вновь. — Она мягко посмотрела на него и пошла прочь.

— К сожалению, это не то, что я хотел услышать от своей Мэри-Белл, — бросил он ей вдогонку.

Она повернулась и увидела своего английского лорда вальяжно опершимся спиной о ствол клена с лукавой улыбкой на лице.

— Жаль тебя разочаровывать.

— Учти. Я буду шантажировать тебя нашими тайнами. Берегись, — шутливо напутствовал он Мэри.

Кровь отхлынула от ее лица, глаза наполнились гневом. Она приблизилась к Кейну и пристально посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что знаю много такого, что способно заинтересовать твоего любознательного родственника.

— Но ты не сделаешь этого.

— Должны быть серьезные причины, чтобы я решился на этот поступок. В любом случае, все зависит от тебя, — неопределенно сказал он, не пожелав развеять ее тревогу.

— Это нечестно. И жестоко, — Мэри ощутила себя перед ним такой уязвимой, его угроза шантажа уже стала реальностью.

Труднее было понять, чего действительно он от нее хочет. Годы и расстояния сделали их чужими.

— Зачем я тебе нужна?

Кейн медлил с ответом. Он провел рукой по ее густым, некогда курчавым волосам, которые она укротила и укоротила, отчего они стали мягче и послушнее.

— Зачем женщина нужна мужчине?

— Почему ты всегда дерзишь?

— Я такой. За это ты меня и любишь, — вызывающе объявил Кейн.

В сущности, он вряд ли мог честно ответить на вопрос, что именно побудило его искать Мэри и нестись на похороны неизвестного человека, прочтя в газете ее имя.

— Ну так что? — допытывался он, цепко обхватив Мэри за талию.

— Это та цена, которую мне придется заплатить за твою помощь? — с горечью спросила она.

Ему всегда нравилось играть ее чувствами, от этого жизнь представлялась полнее. Казалось, что взаимные мгновения счастья способны окупить любую причиненную им боль. Сейчас он смотрел на нее с видом триумфатора, на белом коне въезжающего в поверженный город. Он не понимал ее колебаний, уверенный, что воссоединение станет благом для них обоих. И собирался доказать ей это, руководствуясь принципом, что в любви и на войне все средства хороши.

— Ты не голодна?

— Что? — удивил ее такой резкий переход.

— Пообедаем?

— Да, пожалуй.

— На сытый желудок беседовать приятнее, не так ли?

— Да, да, — отсутствующим тоном произнесла Мэри. — Вернемся в дедушкин, я имею в виду, в мой дом, я сделаю салат, и мы поедим.

— Как скажешь. Ты теперь мой босс.

— Забавно. Посмотрим, надолго ли хватит твоего энтузиазма подчиненного. Мне всегда казалось, что ты сторонник мужского превосходства.

— Это так. Но мне нравится ублажать тебя. Помнится, мы всегда любили поиграть. — В последнюю фразу он вложил столько подтекста, что Мэри зарделась, отчего ее глаза приобрели необыкновенное сапфировое сияние.

Когда они оставались наедине, то не задавались вопросами о дозволенном и запретном. Просто безоглядно упивались друг другом, исследуя глубины боли и наслаждения, пряной отрады обладания другим человеком.

— Мэри-Белл, ты вспоминала обо мне? — Он остановился, обхватил ее голову и заглянул в глаза.

— Да, — выдохнула она сквозь пересохшие губы.

Ее испуганные глаза осветил лучик облегчения, как если бы она сняла со своих плеч часть груза, тяготившего ее изо дня в день.

— Наше притяжение было фантастическим. Уверен, оно нисколько не ослабело.

— Да, — повторила она как во сне.

Они сблизились в поцелуе. Она чувствовала, что от нее уже ничего не зависит. Ей страшно было подчиниться, но этот голод нельзя было утолить иначе.

В кухне Мэри столкнулась с экономкой Кармен и, поздоровавшись с ней, приступила к стряпне.

— Могу я чем-нибудь вам помочь, мисс Мэри?

— Я приготовлю салат, а вы сделайте нам чай и накройте в кабинете. Кейн, пить хочешь?

— Перье, пожалуйста.

— Отлично.

Перекусив, они честно приступили к обсуждению инвестиционных планов Мэри, то и дело сбиваясь на нежные прикосновения и легкие поцелуи. Их прервал тихий отзвук чьих-то шагов.

— Ай-ай-ай, Мэри, — раздался укоризненный голос.

— Я думала, у тебя есть дела поважнее, чем лично шпионить за мной. Поменяй приоритеты, иначе твоя мануфактура быстро прогорит, — дерзко осадила Мэри бесцеремонного Ченнинга.

— Не волнуйся, меня па все хватит.

— Может быть, но кое-что вас все же не касается, — вступился за Мэри Кейн.

— А вам бы не стоило встревать, — взвился Ченнинг.

— Позвольте мне самому решать. Предупреждаю, любой, кто станет третировать Мэри, будет иметь дело со мной. Она уже не так беззащитна, как вам бы того хотелось.

Наблюдая за словесным поединком таких разных мужчин, Мэри втайне радовалась, что не поддалась переполнявшему ее инстинктивному желанию запереться с Кейном в спальне, как только они переступили порог дома. Ей приятно было осознавать, что дедушкина муштра в очередной раз сослужила ей добрую службу. Ченнинг удалился ни с чем, и, подкрепившись легким салатом за милой болтовней, они переключились на темы хоть и приземленные, но необходимые.

— Кейн, я сама справлюсь. Тебе не обязательно ввязываться в эти склоки, — посчитала она необходимым предупредить его.

— Если тебе это по силам, почему ты так напугана?

— Мы родственники, и он не исчезнет из моей жизни, как это можешь сделать ты, если тебе надоест роль покровителя.

— Ты полагаешь, я руководствуюсь сиюминутными капризами? — с обидой в голосе спросил Кейн.

Мэри не ответила. Она не имела представления, что руководит Кейном Брентвудом. Просто она воспользовалась случаем, чтобы сказать, что не имеет оснований безоглядно полагаться на него и что ее жизнь больше не замыкается на романтическом безумии, которое он хочет ей вновь навязать. Она знала, где проходит водораздел, отделявший стихийность ее юности от ровного течения зрелых поступков. Это память о невосполнимых утратах, саднившая душу, стоило ей остаться наедине с собой. Кроме того, она хорошо знала Кейна. Его независимая натура не терпела уз и оков. Когда он закрывал за собой дверь, у нее никогда не было уверенности, что он вернется. В отличие от подруг, ее не страшило одиночество, в сущности, только им она и жила.