Остаток ночи я не могла уснуть. Ворочалась с живота на спину, отчаянно мерзла и слушала студентов в коридоре, рассказывающих занимательные истории о девице, которая хочет трахаться, но не готова влюбляться. Мол, так она и заявляла. Как мило!

Утро было еще более разочаровывающим. Томас соскочил в восемь утра, собираясь на запланированную экскурсию. Мне пришлось тоже вставать. Никакой романтики. Ни утреннего нежного секса, чувственных поцелуев. Одна и та же улыбка на все случаи жизни.

Я была расстроена. Когда наконец добралась до дому, никак не могла успокоиться. Страсти, значит, захотелось?! — На! Студент, говоришь?! — Получай! Вот дура! Прямо снова в первый класс! Ругая себя на чем свет стоит, я сделала еще одну глупость — отправила ему сообщение на мобильник: «Утро было хуже ночи. Ты был очень холодным».

Ответ я получила только через пять (!) часов! «Мы на Кутной Горе. Я впечатлен! Прости, если показался тебе слишком холодным. Я не хотел».

Эта была последняя эсэмэс на ближайшие семь дней. Может, это удивительно, но я почти страдала. Всегда хочется думать, что можешь управлять своими эмоциями, что ты все знаешь и это кино уже смотрела. Мое наказание за расчет и цинизм — незапланированная нежность к тому, кому она не нужна.

Я была сама не своя, и вся неделя казалась мне серой. Утро седьмого дня стало вообще мрачным. Загрузившись в двадцать второй трамвай, я не ожидала подвоха. Подвох ожидал меня. Томас ехал на занятия вместе со своей интернациональной группой. Он по-прежнему улыбался и выглядел вполне довольным. Меня он не видел.

Живот жутко свело, а руки стали мертвецки холодными. Несмотря на это, я все же умудрилась накарябать еще одну эсэмэс: «Приятно видеть тебя и твою группу все в том же трамвае № 22».

Он ответил только вечером: «Почему ты не поздоровалась? Я не видел тебя. Я все еще буду рад с тобой встретиться, но держал дистанцию с тех пор, как у меня появилось впечатление, что ты хочешь более серьезных отношений, чем те, в которых я заинтересован во время своего полугодового пребывания в Праге. Может быть, ты согласишься со мной как-нибудь выпить по коктейльчику».

Конечно же, я хотела! Написав, естественно, что ни о каких серьезных отношениях даже не мечтаю, что он что-то напутал. Я искренне заинтересована в развлечениях на данный период!

Вот ведь моя жизнь! Ну все возвращается назад! Тебе клянутся в вечной любви и просят позволения положить весь мир к ногам, а ты пожимаешь плечами. А когда действительно нет и в помине расчета, а хочется только исключительно взаимной нежности, будешь отвергнута ко всем чертям. По-моему, это даже комично…

На коктейльчик мы выбрались на следующий же день. Посидели в каком-то баре. Я даже попыталась потанцевать. Надо отдать Томасу должное, несмотря на всяких там чересчур эмоциональных девиц, он уважает своего партнера, то есть меня. Мы вместе пришли, значит, вместе и уйдем. И пока мы вместе, все мои желания, по мере возможности, выполняются. И ни одного взгляда по сторонам (на разных эмоциональных девиц) замечено не было.

Уснули в моей большой кровати. Секс был лучше предыдущего. Решив брать, что дают, я даже стала получать удовольствие.

В течение двух следующих недель норвежский друг являлся исключительно по ночам и звонил после 23.00. Он разузнал расписание ночного трамвая и при любой возможности пытался на него успеть. Потрахался — и спать. Как мило!

В конце второй недели я взбунтовалась. Во-первых, я тебе не кукла Барби — кручу, верчу как хочу, а надоело — в угол заброшу! У меня есть еще голова, желудок и где-то там была душа. Все вышеперечисленные достоинства требуют хлеба и зрелищ. Во-вторых, в отличие от беспечных норвежских студентов, я с самого утра еще и работаю (нелегкое это дело — содержать молодую девицу, то есть себя).

Короче говоря, открытым текстом заявив другу, что мечтаю его увидеть при дневном свете, я отказалась от очередного ночного свидания. К тому времени друг, уже привыкший, видимо, к телу, решил поступиться малым и устроить девушке выход в свет.

Мы встретились в субботу днем. Как проживающая в Праге на пять месяцев больше, программу организовывала я. Мы поднялись на обзорную площадку и поужинали в супердорогом ресторане. Томас даже прижимал меня к сердцу и целовал время от времени. (Хотя, может быть, он пытался таким образом заткнуть мой неиссякающий фонтан английской речи?) Я осталась довольна. Кроме того, выяснилось, что секс на субботний вечер Томас не планировал. То есть кормил и выгуливал просто так. Как романтично и совсем не по-норвежски!

Я решила наслаждаться тем, что есть. Вообще, про разницу менталитетов сказано много и верно, но лично я впервые почувствовала ее столь остро на собственной шкуре. Русско-советская школа предполагает участие души во всем. Мы, люди глубокой духовности, любим всех и вся просто так, иногда даже вопреки всему. Они, старая европейская школа, любят исключительно ЗА ЧТО-ТО. Если понять и принять данный факт сразу, то можно избежать многих ошибок.

Итак, мне начертили схему: два раза в неделю ночной секс без романтических бредней, раз в неделю — вылазки в свет (выгулять девушку). При особо остром желании иногда позволительно увеличить первое или второе. Но не злоупотреблять! Не строить иллюзий! Ни на что не надеяться!

Схема предельно проста и понятна. Но я упиралась. Мои амбиции и предыдущие победы не позволяли смириться с мыслью, что ко мне, видите ли, можно не воспылать! Ни фига себе! Да что он о себе возомнил?! Погоди, думала я, влюбишься как миленький, сам не заметишь. И вот тогда ты у меня попляшешь! Скручу в бараний рог.

Но влюблялась постепенно я сама. Мне было интересно. Это как ящик Пандоры, открыла — и все, понеслось. Как экзотический фрукт, который никогда не ела. Понять не можешь, нравится тебе вкус или нет, но подобное пробовать еще не приходилось. И продолжаешь есть, чтобы распробовать.

Меня уважали. Во всем. Это, пожалуй, главный лейтмотив всех отношений. На такое способны только европейцы и американцы с их долбаной демократией. Секс с Томасом походил на урок анатомии. Норвежский друг, как правило, лежал на спине, закрыв глаза, и говорил «приятно» или «неприятно» в зависимости от того, что я с ним делала.

Я никак не могла отделаться от ощущения, что снова стала школьницей. По вечерам мы курили косяк на моей кухне, а я все время ждала, что придет кто-нибудь из взрослых и надает как следует по заднице. От этого нам было смешно. Томас, наблюдая, как я после бурной ночи собираюсь на работу, надевая высокие каблуки и воротничок-стоечку, не мог не ехидничать:

— Может, мне зайти сегодня за тобой в офис? Устроим показательное выступление на публике!

От показательных выступлений мне удавалось открещиваться, но их я решила заменить глубоким погружением в культуру.