— Ну, не силой, конечно. Были у нас ловчилы, которые все это делали очень тонко. Сначала пообещают за поражение поездку за рубеж на турнир. В случае отказа могут пригрозить испортить спортивную карьеру — не приглашать на турниры, обрабатывать судей и так далее. Только очень уверенные в себе спортсмены могут справиться с таким давлением. Те, кто послабее, ломаются и идут на сделки. Так вот, на том закавказском турнире парень вроде согласился проиграть бой. Но затаился и решил выразить протест против нажима на него. Он вышел на ринг, пробоксировал первый раунд, причем дважды отправлял соперника в нокдаун. А во втором раунде, секунд через десять после начала, получив легкий удар, причем не в голову, а в плечо, упал и пролежал до счета «десять». Нокаут. Но все видели, что никакого нокаута быть не могло. Сначала решили, что у боксера что-то с сердцем. Проверили — все в порядке. Получился мощный скандал. Несколько человек были вынуждены уйти из спортивного общества. А вчера мне показалось, что Бауэрс сыграл в ту же игру, только менее явно. Тоньше, если хотите. Получив сильный удар, он не упал. Вроде бы устоял, а через несколько секунд лег. Разве такое может быть? После нокаутирующего удара боксер летит с ног мгновенно. Специалисты должны были заметить эту странность. Тем более что первый раунд Бауэрс выиграл. И довольно легко.

Подполковник задумался. Несколько секунд он машинально крутил заводную головку часов. Его взгляд остановился на Адигезалове. Муслим чувствовал себя неловко. Он опустил голову и водил пальцами по узорам стола.

— Вы хотите сказать, что Бауэрса заставили проиграть Ахундову?

— Ну, заставить Бауэрса не так-то легко. Он — не начинающий мальчишка, а чемпион мира. Но его могли уговорить или, скорее, купить. Представьте себе ситуацию: под давлением неизвестных нам сил Бауэрс согласился проиграть, но на душе у него скребли кошки. Еще бы! Он, сильнейший в мире, должен проиграть боксеру, не участвовавшему ни в одном крупном турнире. И Бауэрс решил показать, хотя бы специалистам, что он проигрывает нарочно. Вот и сыграл в нокаут.

— А его гибель? Тоже оговорена?

— Кто-то мог заметить, что боксер блефует, имитирует нокаут. Испугался скандала и убрал Бауэрса.

— Может быть, может быть. — Подполковник погладил чисто выбритый подбородок. — Только почему этот кто-то заранее отравил воду именно в бутылке Джавадова?

— Этого я не знаю, — пожал плечами Адигезалов. — Я просто рассказал вам о своих впечатлениях от увиденного вчера.

Подполковник проводил журналиста и долго стоял у окна задумавшись.

* * *

Дежурный администратор шестого этажа гостиницы «Интурист», полная блондинка лет сорока, назвалась Ниной Александровной Королевой. Она внимательно рассмотрела удостоверение Шахбекова, переводя взгляд с фотографии на лицо, и наконец сказала:

— Да, к Бауэрсу приходил один человек. Такой, знаете, представительный мужчина в очках. У него большое родимое пятно. Вот здесь. — Королева дотронулась пальцем до щеки.

— Даже родимое пятно? — Шахбеков щелкнул авторучкой. А когда он приходил?

— Позавчера. Я как раз дежурила вечером. Боксеры только вселились. Бауэрс вошел в номер, а минут через пятнадцать пришел этот мужчина. Сидел в номере недолго. Минут десять, не больше. — Королева кокетливо поправила прическу. — Потом вышел, вызвал лифт и уехал. Бауэрс вышел вслед за ним и пошел на ужин.

— Почему вы думаете, что именно на ужин?

— Он был в спортивном свитере. Это во-первых. Во-вторых, у лифта он встретился с другими боксерами. Они все ехали в ресторан. И все вместе вернулись.

— Не был ли Бауэрс чем-то расстроен? Или взволнован?

— Нет, скорее наоборот. Шел, смеялся. А вот через полчаса…

— Что через полчаса? — не выдержал капитан.

Королева облизнула губы.

— Через полчаса он вдруг выскочил из номера с чемоданом в руке и помчался вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Я не знала, что и думать. Позвонила администратору, но на первом этаже Бауэрс не появился. Минут через двадцать он вернулся в номер.

— А чемодан?

— Чемодан был у него в руке.

— И вы не узнали, куда он ходил?

— Нет. Я спрашивала у девочек, которые дежурили в этот вечер, но его никто не видел. До второго этажа он не дошел, а на третьем, четвертом и пятом шла пересменка, и администраторов на месте не было. Я решила, что у Бауэрса какие-то претензии к номеру, и директор наш подумал так же. Он позвонил Бауэрсу, но тот сказал, что все в порядке.

Шахбеков аккуратно записал в блокнот все рассказанное Королевой, оставил ей свой телефон с просьбой звонить, если что-нибудь вспомнит, и откланялся.

4

Вторник (утро)

Порывом ветра газетный лист едва не вырвало из рук Горина. Подполковник придавил газету тяжелым пресс-папье, вышел из-за стола и закрыл окно.

— Удивительная у нас все-таки пресса, — усмехнулся он, возвращаясь за стол. — Произошло такое ЧП. Убит иностранный боксер. И никто — ни звука. В отчетах о матче — сплошное «ура» Ахундову, нокаутировавшему чемпиона мира. А о том, что чемпиона мира больше нет в живых, не написали нигде. Вот вам и гласность. Когда наконец кончится эта круговерть недомолвок?

Подполковник сел на место и развернул «Спорт». Там заметка о матче была подписана Муслимом Адигезаловым.

— Черт, и этот молчит, — чертыхнулся он. — А ведь наверняка по городу ходят самые нелепые слухи.

Подполковник скомкал газету и швырнул на стол.

— Газетчики вчера звонили шефу, спрашивали, можно ли писать о смерти Бауэрса, — сказал Шахбеков. — Шеф на всякий случай не разрешил.

— Вот оно что, — проворчал Горин. — Я об этом не знал.

— Они поздно звонили. Вы уже уехали в министерство.

Подполковник кивнул и принялся складывать газеты.

— Какого дьявола они на все спрашивают разрешения, — не выдержал он. — Своей головы нет?

Шахбеков пожал плечами.

— Они привыкли все с нами согласовывать. Вот и…

— Согласовывать, — перебил подполковник. — Надо правду писать. Что знаешь, то и пиши. И нечего согласовывать. Ладно, займемся делами. — Горин достал из ящика стола папку. — Получил заключение экспертов. На внешней поверхности бутылки в числе прочих есть отпечатки пальцев Джавадова. На внутренней поверхности стекла, как и ожидали, следы яда. Я попросил Джавадова заглянуть ко мне. Он опознал бутылку.

— Следователь предъявил ему обвинение?

— Пока решили повременить. Я со вчерашнего дня пытаюсь ответить себе на вопрос: откуда человек, отравивший воду в бутылке, знал, что Бауэрс окажется в нокауте? Откуда он знал, что Бауэрс будет пить именно из нее? Ну скажи, откуда? Не знал и не мог знать. Тогда зачем всыпал яд? Для кого он предназначался?

Капитан неопределенно качнул головой.

— И в этой связи, — продолжил