— О, — выдохнул Фридрих. При мысли о том, что он скоро снова окажется рядом с Офрис, его охватило какое-то странное беспокойство.

Брумзель взглянул на него так, будто видел насквозь, и снова занялся своим сиропом.

После завтрака Брумзель настоял на том, что ему просто необходимо стащить еще медовую коврижку.

— Если ты вежливо попросишь, тебе наверняка ее просто так дадут, — попытался урезонить его Фридрих.

— Не в этом дело! — возразил Иероним Брумзель и начал операцию.

Подносы и блюда с медовыми коврижками стояли на большом столе посреди кухни. Туда и направился Брумзель. Повара его будто вовсе не замечали. В какой-то момент он поднял лапку, стянул со стола один из подносов, немного побалансировал им и ловко водрузил себе на голову.

Тут-то на Брумзеля и обратили внимание.

— Герберт! — раздался резкий женский крик. — Опять!

— Оставьте в покое коврижки! Они не для вас! — зарычал кто-то, и со всех сторон к Брумзелю бросились люди. Но он уже приближался к выходу. Фридрих проскользнул за ним: почему-то его охватила уверенность, что ему тоже нужно бежать.

Брумзель, быстро перебирая лапками, уже добрался до двери и, выплывая наружу, крикнул:

— Фридрих! Сзади!

Фридрих, выбегая из кухни, споткнулся и обернулся — к счастью, потому что как раз в эту секунду к нему подлетала большая суповая миска, и он чудом избежал удара. Совершенно сбитый с толку, он что есть духу несся за Брумзелем, пока позади не осталось несколько поворотов коридора. Наконец Брумзель со смехом плюхнулся на пол и протянул поднос Фридриху.

— Ха! Давай-ка упакуем это на потом.

Фридрих робко взял поднос.

— Почему тебе, главе спецслужб, приходится красть еду?

— Да не приходится мне! Я просто тренируюсь, чтобы оставаться в форме на случай серьезных неприятностей. А повара этого почему-то не ценят. Хочешь, возьмем еще кленового сиропа к коврижке? Нет? Ну ладно, не будем испытывать судьбу. — И Брумзель двинулся обратно в сторону тронного зала.

— А что, у Офрис недостаточно своих людей, чтобы посылать на задания? — спросил Фридрих, семеня за шмелем. — Вместо меня?

— Ты вообще-то совершенно не квалифицирован, но… — Брумзель поднял лапку и помахал ею у Фридриха перед носом, — но ты — Львиный Зев. У тебя чудесная родословная. Это очень романтично. Королева такое любит.

— Но это же полный бред! И ни к чему хорошему не приведет! Ты не можешь ей это объяснить?

Брумзель пожал тремя парами плечей:

— Не-е. Если Офрис чего-то захотелось, ей обязательно нужно это получить. Последнее слово всегда остается за ней, так что все будет сделано согласно ее желанию. Может, у нее есть какой-то план, о котором мы пока не знаем.

Фридрих выглянул в одно из высоких окон. Снаружи было тепло и солнечно, воздух над городом звенел от множества шмелей, пчел и жуков. Внизу по улицам, словно муравьи, сновали люди (впрочем, некоторые из них муравьями и были), их голоса доносились до Фридриха. Трудно было поверить, что всей этой идиллии угрожает опасность.

— До начала официальной церемонии прощания у нас есть двадцать минут, — сообщил Брумзель, толкая плечом дверь в тронный зал. И тихо добавил: — Постарайся вести себя прилично.

— Посмотрим, — отозвался Фридрих.

Когда они снова вошли в тронный зал, придворных там не оказалось. В зале было пустынно и тихо, только Офрис сидела на троне и читала маленькую книжечку. Увидев Фридриха с Брумзелем, она захлопнула ее и подняла на них серьезный взгляд.

— Ты, наверное, удивлен тому, что я решила сейчас дать тебе некоторые разъяснения, — заговорила она, — и тому, что никто больше при дворе знать об этом не должен.

Фридрих, еще не успев подойти близко к трону, ответил:

— Я бы мог назвать не меньше сотни вещей, объяснение которым мне бы очень хотелось от вас услышать. Но за двадцать минут вы все равно не успеете.

Брумзель больно наступил ему на ногу.

Офрис пропустила мимо ушей дерзкое замечание. Она встала и сделала несколько шагов в сторону Фридриха. Он почему-то тут же перестал на нее злиться.

— Надо сказать, сомнений в том, что Белоскалью предстоит война, у меня почти не осталось. Подозрения, что на Севере что-то затевается, появились уже давно, но, прежде чем предпринимать шаги к защите нашего государства, нужно получить хоть какие-то подтверждения.

Фридрих почесал затылок. Ярость исчезла бесследно.

— Но, если дело настолько серьезное, почему вы посылаете меня?

Офрис сурово посмотрела ему в глаза, взгляд ее пылал. Фридриху сделалось жарко и холодно одновременно.

— Я уверена, что ты меня не разочаруешь, — мягко сказала она. — Я чувствую, что ты — именно тот, кто нужен для этого дела.

— Я? — пролепетал Фридрих. — Ну, если вы так полагаете…

— Посмотри, — Офрис указала на длинные ряды портретов королей, королев, воинов и министров, украшавшие стены зала. — Это прежние правители Белоскалья. Они пронесли город через столетия, и я не разочарую их: в мое правление Белоскалье не достанется врагу.

Тут Офрис повернулась и указала на картину, висевшую прямо над троном. Это был огромный, в три человеческих роста, портрет женщины. С головы до ног она была в серебряных доспехах, в руке сжимала рукоять меча, острие которого упиралось в землю у ее ступней, волосы ее развевались по ветру, лицо было бледное и решительное.

— Грюндхильда Великая, — пояснила Офрис. — Одна из моих предшественниц. Однажды она спасла Белоскалье от четырех ледяных великанов, угрожавших всей стране. Грюндхильда вышла против них и убила всех четверых.

Фридрих сглотнул. В облике Грюндхильды Великой было что-то такое, от чего у него мурашки побежали по спине. Нет, она не внушала страха, но было в ней нечто пугающе героическое, от чего, глядя на ее портрет, он чувствовал себя очень маленьким.

— Подобно Грюндхильде буду защищать Белоскалье и я, если возникнет необходимость, — с этими словами Офрис недобро улыбнулась. — И если не будет иного выхода, я прикажу принести мне из оружейной палаты доспехи Грюндхильды, облачусь в них и во главе армии выйду навстречу захватчикам с Севера!

Фридрих, все еще дрожа, все-таки подал голос:

— Они вам точно очень пойдут. Доспехи, я имею в виду.

— Да, так и есть, — вскользь бросила Офрис. — Брумзель во время путешествия расскажет всё, что тебе следует знать о нашей стране. Если вы оба вернетесь живыми и с обстоятельным донесением, вы не пожалеете. И я, и моя страна будем перед вами в долгу и щедро вас вознаградим.

На какую-то долю секунды Фридрих подумал, не может ли статься так, что вознаграждение включит в себя и руку королевы, как бывает в сказках, но тут же обругал себя дураком. Такая женщина, как Офрис, никогда не станет интересоваться каким-то жалким шмелелетом!