— В том смысле, что пройдемся по домам и общежитиям, выпотрошим все вещи. По прибытии на сборный пункт всем выдавался небольшой аванс наличными. Здесь трат уже не было, все через электронку. Вот эту наличность мы и поищем.

— Вообще-то у нас есть банковские карты, и…

— Русский, ты вроде неглупый и трезвомыслящий, но порой меня поражаешь, — оборвал его Лацис. — Во-первых, если это эксперимент, то я бы поостерегся пользоваться картой, пока вокруг него не поднимется изрядный шум. Во-вторых, на этих островах банки уж точно не в чести. Тамошним властям я свою шкуру не доверю, и оттуда нам придется выбираться самим. Вопросы?

— Вопросов нет.

— В таком случае какого дьявола ты тратишь наше время. Пошевеливайся.

Тяв!

— Ну т-ты мне еще тут полай, лохматое недоразумение, — беззлобно хмыкнув, отмахнулся сержант от разбушевавшейся Кнопки.

Успокаивая зверька, Дмитрий накрыл его головку своей ладонью, прикрытой рабочей кевларовой перчаткой. Вообще к спецодежде тут отношение самое серьезное. Стоит жара, но все, кто трудится, экипированы без дураков. Сварочные комбинезоны, усиленные отрезами брезента, обувь на массивной подошве. Малейшая царапина, заноза, ссадина — и ты сразу же переходишь в группу риска. А значит, занимаешь место у стены дома, в импровизированных кандалах. Были случаи и таких заражений.

Как ни возмущалась Кнопка, ей пришлось остаться снаружи. Дмитрий же, пройдя через дезинфекцию, оказался во внутренних помещениях. Так как народу прибавилось, жилую зону увеличили, проломив проход в спальню соседней квартиры. Конечно, риск заразиться остается. Но все время ходить в респираторе не получится. И дело тут даже не в психологическом или физическом дискомфорте. Тебе элементарно нужно как-то есть.

Имеется, конечно, вариант с термосом и бульончиком, трубка от которого подведена под маску. Как, впрочем, и из питьевой фляги. Но, признаться, так себе выход. Разве только перебиться при длительном выходе. Ну и для модификантов непременное условие. У этих ребят ускоренный обмен веществ, пищи им нужно минимум раза в полтора больше, чем схожему с ними по комплекции обычному человеку.

— О, Ковбой. Неужели Лацис тебя прислал мне на замену? — встрепенулся Орк.

— Извини, дружище, но насчет тебя не было ни слова. Приказано быстренько пообедать и выбираться наружу. Отправляемся в поселок на мародерку.

— Надо же, а мне ни слова. Кто идет, не говорил?

— Нет.

— Ч-черт. Неужели опять оставят присматривать за этим ушлепком! — В отчаянии модификант замахнулся на прикованного к стене пленника.

Егор, соотечественник Дмитрия, был пятым из выживших в порту и десятым в общем числе счастливцев, пока избежавших заражения. Во время бунта он стрелял в Лациса, и тому пришлось постараться, чтобы избежать если не смерти, то ранения. Что в местных условиях вполне могло означать одно и то же.

Однако когда тот заявился к бывшим наемникам после разгрома порта, сержант не убил его. Мало того, ни словом, ни жестом не выказал никакого негатива. Егора, как и всех, посадили на привязь к стене, и он отбыл свое время в карантине. Потом его переселили во внутренние помещения, где он и содержался все это время.

Правда, при этом оставался скованным, как лицо, не вызывающее доверия. С другой стороны, это был единственный негативный момент. Ему никто ни разу не высказал ни слова упрека, не говоря уж об угрозах. Даже кандалы обмотали в мягкую подложку, чтобы не дай бог не посадил себе ссадину. Но при этом Лацис ему все же не доверял. Во внутренних помещениях всегда дежурил один из модификантов, в обязанности которого входило в первую очередь наблюдение за пленником.

Немудреный, но сытный обед. Сегодня это рис с мясом. Генераторы исправно работают, морозилка по-прежнему хранит все скоропортящиеся продукты. Слава богу, в бурю ничего не повредило. Так что выжившие, как заправские хищники, в мясе себе не отказывали.

Снаружи послышался звук запустившегося двигателя автовышки. Когда Дмитрий уже заканчивал обедать, в жилое помещение вошел голый Энрико. Прошлепал к вешалке и обрядился в свои шорты, с легкой несерьезной рубашкой. Это у них тут в порядке вещей.

— Орк, хватай пулемет — и на вышку. Я здесь, — сообщил снайпер штатному пулеметчику.

— То есть веселиться будут без нас? — со вздохом констатировал здоровяк.

— Посмотри на это с другой стороны: нам не придется рисковать своими задницами, — пожав плечами, возразил Энрико.

— Да достало уже сидеть. Прогуляться и заглянуть в глаза какому мутанту куда лучше, чем изнывать взаперти.

— Ну так попроси сержанта.

— Ага. А то ты не знаешь, что он не любит менять своих решений. Ладно. Пошел.

Дмитрию также было пора выдвигаться. Долготерпение не было добродетелью сержанта. Отдав приказ, он ожидал быстрого и четкого его исполнения. В противном случае можно огрести кучу неприятностей. А по части наказаний он мужик изобретательный. Правда, Дмитрию пока благополучно удавалось избегать его скверного характера.

Перед выходом сменил фильтры: прежние отработали пять дней, предел по их обстановке — шесть, но лучше не рисковать. Запас их еще изрядный, что, кстати, лишний раз указывает на эксперимент. Иной причины, объясняющей такое количество, он попросту не видел. Но ему и этой пары за глаза. Уже послезавтра они отчалят с этого острова.

Кнопка все время вертелась возле входа, бросая на дверь взгляды, полные ожидания. Но стоило только Нефедову появиться на крыльце, как тут же отвернулась и, махнув хвостом, направилась прочь. Подбежала к Джулии, возившейся с парусом, и, весело тявкнув, запрыгнула ей на колени. Та, разумеется, не преминула воспользоваться случаем потетешкаться со своенравной псиной, по большому счету не признающей никого, кроме Дмитрия.

Все как всегда. Обида, демонстративный игнор — и типа новые друзья. Пришлось подлизываться, вооружившись куском сырого мяса. Вот такой у этой девочки скверный характер. И ведь не человек, собачка, а поди ж ты, какие номера отчебучивает.

— Ну что. русский, помирились? Мы наконец можем выезжать? — Лацис навис над присевшим с собачкой Дмитрием.

Тяв!

— Ага. Раз заступается, значит, простила. Грузимся, — хмыкнул Айварс.

— Да, сержант, — откликнулся Дмитрий.

Поднялся на ноги, пристроил собачонку в подсумок на разгрузке. По обыкновению накрыл головку ладонью, прекращая ее поползновения вылизать доступные ее горячему язычку части тела. Оно бы и ничего страшного, но щекотно же. После чего направился к «гелендвагену».

Прежний автомобиль ставить на колеса и ремонтировать не стали. Зачем, если есть второй, оборудованный аналогичным образом. В двух автомашинах нет никакой надобности. Людей осталось не так уж много, да и кататься по острову особой надобности нет.

Дог уже устроился за рулем, вогнав свою М-4 в зажим. Ублюдки, обрекшие людей в порту на уничтожение, за каким-то чертом утащили с собой и второй пулемет. А он тут совсем не был бы лишним.