– Эй! – Голос был мужским, молодым, и шел он от стоящего возле машины мужчины в полицейской фуражке. На ней ясно выделялся блестящий кругляшок кокарды. – Ты откуда взялся?! Что тут делаешь посреди ночи? Да еще и голышом! Пьяный? Что, обобрали, что ли, пока пьяный валялся?

– Я не пью, мужики… несколько лет уже не пью! – с некоторой обидой ответил я. – В аварию попал! Сознание потерял, очнулся – и вот! Здесь! Я где вообще нахожусь? Что это за речка? Что за дорога?

– Дорога на Усть-Курдюм… речка – Гуселка! В аварию, говоришь? А где авария была? Что за авария?

– Выше, у «Ленты»! Почти у «Ленты»! Я на «Ниве» ехал, а козел на «мерсе» меня хотел подбить. Вылетел навстречу и в фуру, «Вольво», она в город с моста шла. «Вольво» на встречку вылетела ко мне, и меня в лоб! Я сознание потерял, «очнулся – гипс»!

– Какая такая «лента»? «Вольво»? Что за «Вольво»?! Какой тут «мерс»?! Это тебе Москва, что ли? – хохотнул голос с водительского сиденья. – Спятил совсем! Андрюх, ты поосторожней! Он вон какой здоровый бугай! Борец, видать! И клоун… ха-ха-ха…

– Вот что, борец… – продолжил первый полицейский. – Ты где вообще живешь-то? Мне с тобой времени нет лясы точить, мы на вызов едем в Курдюм. Так что давай быстрее колись, кто ты да что ты.

– Ребята, дайте трубочку – позвонить, – попросил я едва не дрожащим от холода голосом. – Жене позвоню, она меня заберет! Я тут живу, рядом, за Гусельским мостом! У нас там дача, переделанная в жилой дом, мы там пять лет уже живем. На Мраморной.

– Андрюх… он ненормальный, точно! – опасливо бросил водила. – Какие, на хрен, дачи?! Там пустырь! Никаких дач нет! И тем более домов! И какую трубку он вообще требует?

– Позвонить дайте, ребята! – попросил я снова. – Я оплачу разговор! Брошу денег на счет… потом! Как домой доберусь! Пожалуйста!

– Вот что, мужик… – начал первый. – Залезай назад. Не в салон! Назад! Доставим мы тебя в отделение, а там уже и разберутся – кто ты, откуда и какую трубку ты требуешь. Нет у нас никаких трубок. Сигарету могу дать! «Приму». Потом. В машине курить нельзя. Васька дыму не любит.

– Не люблю! – откликнулся водила. – Мало того, что засрете, наблюете тут, засранцы, так еще и дым ваш нюхай! А между прочим, он вредный! Давай полезай!

Водила вышел из машины с кривой ручкой, что должна быть приделана к двери, пошурудил ею в нужном отверстии, дверца багажника и открылась. А я, повинуясь жесту первого (летеха, теперь вижу – глаза привыкли), шагнул к машине.

И остолбенел! На дверце красовался ясно различимый в свете луны герб! Герб Советского Союза! А выше, на синей полосе (и как я это не заметил?!) – надпись «милиция»!

– Ну что застыл, твою мать! – ругнулся сержант, стоявший у дверцы. – Влезай, пьянь чертова! Как вы уже за…ли, пьянь поганая!

– Слышь, Вась. От него и правда спиртным не пахнет, – сказал летеха, мимо которого я проходил. – Я пьянь за полтора метра чую. У меня нос – как у собаки! Мужчина трезвый. И не с похмелья. Кстати, в отличие от тебя! Несет от тебя – мама не горюй! Вчера набухался, что ли?

– Свадьба же у другана, святое дело! – весело хмыкнул сержант, закрывая за мной дверцу. – Имею право! Не на службе же.

– Давай быстрее! Щас прибьет этот гад кого-нибудь, и будем потом отписываться, где это мы застряли и почему быстро не приехали! И не хрена было Костяну на ужин дежурку брать! Сам бы дошел! Вот понадобилось – и на чем ехать?!

– Это ты Петровичу скажи, – хмыкнул водитель, поворачивая ключ зажигания и прислушиваясь к визжащему и хрипящему стартеру. – Я-то чё? Мне сказали – я повез! Мое дело – машина. Вот, слыхал, опять пятак подгорел! И бендикс тарахтит! Стартер делать надо! А когда делать? Приедем – рапорт напишу на ремонт. Мне день надо, чтобы заняться! А вы мне даете день? Гоняете, как сидорову козу! Люди-то все выдержат, а машина? Знаешь, «уазики» какие ломучие?! Он, сука, если долго не ломается, значит, скоро и глушак полетит, и поршня!

– И на чем мы ездить на вызов будем, когда ты на ремонт встанешь?

– А на «Москвиче»! Пусть начальник из-под жопы вытаскивает «москвичонка» и дает в дежурку! А если «луноход» накроется – что будете делать? На мне кататься? Так вы уже катаетесь! Ножки свесили! Как ни попрошу кого в помощь на ремонт, так вы мне писю кажете! Нет, точно рапорт напишу – становлюсь на ремонт! Надоело!

И тут же он сменил тон и повысил голос, перекрикивая вой движка и раздатки:

– Эй, ты… ненормальный! Ты там не блюешь? Заблюешь – я тебя самого мыть заставлю! Языком будешь вылизывать!

Я не ответил. Я ошеломленно и даже с ужасом смотрел туда, где должен был стоять мой дом. Луна яркая, как медный таз, – облака разошлись, будто желая показать мне, как круто я вляпался. А то, что вляпался, – это определенно. Сержант был прав. Никаких дач, никаких домов. Голая пологая гора, освещенная призрачным светом луны, кусты и клены вдоль дороги… и ничего указывающего на то, что здесь имеются дома. Ни-че-го! Ноль!

Сказать, что я ошеломлен, – ничего не сказать. Мысли разбегались, голова трещала от боли, даже руки и ноги – и те тряслись то ли от холода, то ли от нервной перегрузки. Ну а что, не каждый день оказываешься непонятно где… Если, конечно, все это не было какой-то дурацкой инсценировкой. Розыгрышем, устроенным безумным олигархом. Именно олигархом, то есть человеком, имеющим очень много денег, которые он может пустить на свои безумные выходки. Например, купить «УАЗ», раскрасить его в цвета милиции советского времени. Нанять актеров, которые будут вести себя соответственно тому, как вели себя милиционеры советского времени. Вывезти меня в место, очень похожее на то, где я сейчас живу… жил. Вот только ЗАЧЕМ?! Какой в этом интерес?

Усть-Курдюм тоже не был тем Курдюмом, к которому я привык. Никаких рекламных плакатов, и более того: возле администрации, над которой в лучах прожектора колыхался красный – красный!!! – флаг, на стенде висел огромный портрет Ленина и рядом с ним – портреты передовиков. Надпись над этими портретами я прочитал. Точно, портреты передовиков колхозного, так сказать, дела.

Возле администрации стояла женщина лет сорока – сорока пяти. Завидев милицейскую машину, она бросилась к ней так, будто это был не «луноход», а «Скорая помощь», способная спасти больного человека. Бросив несколько слов, она уселась на заднее сиденье, и машина рванула с места, бренча сочленениями на каждой приличной кочке. И кочек тех было немерено – асфальт разбит так, будто это не Усть-Курдюм, в котором уже давно обосновались обеспеченные люди, а захолустный поселок, деревня, до которой от крайнего КП ГАИ двадцать километров неухоженной трассы. И нет никакого нового моста, который длиннее старого более чем в два раза.

И незачем сюда по ночам ездить машинам, если только ты не милицейский «уазик» с дежурным нарядом, состоящим из дежурящего участкового и сержанта-водителя.

Кстати, стандартная ситуация во все времена – на вызов обычно едет дежурный участковый. И хорошо, если ему под задницу дадут дежурную машину, а то и сам добирайся как хочешь. Но тут уж точно деваться было некуда – двадцать километров на автобусе посреди ночи не прошкандыбаешь.