Дженнифер обескураженно нахмурилась. Она предполагала, что Фальстаф — человек, родители которого либо очень любили Шекспира, либо обладали странным чувством юмора. Но не лошадь же…

Пожав плечами, она вошла внутрь. Джек Грин стоял к ней спиной и был занят разговором с двумя хорошо одетыми мужчинами, один из которых был заметно старше другого. Стоило Дженнифер переступить порог, младший резко поднял на нее глаза. Закончив мысль, Грин обернулся.

— Брауни. — На его губах мелькнула улыбка. — Отлично.

Грин выглядел типичным вашингтонцем, которых, кажется, производят на секретном конвейере в одном из богатых белых кварталов в пригородах Бостона. Тщательно отутюженные стрелки на брюках, идеальный пробор в каштановых волосах, пухлые щеки, безупречные зубы, радужки, напоминающие выцветшие чернильные пятна на белоснежных простынях, и взгляд, постоянно устремленный за ваше плечо, на случай если в помещение войдет кто-то более интересный.

Он похудел с того последнего раза, когда они виделись. В Бюро это заметили. Сплетники утверждали, что Грин недавно снова женился и что его новая женушка, молоденькая и богатая, три раза в неделю гоняет директора в спортзал. Но ему еще было над чем работать: ткань брюк у верхней пуговицы заметно морщинилась под натиском живота. И даже если в самом деле появилась новая жена, то она ничего не делала для того, чтобы улучшить вкус Грина. Например, сегодняшний его галстук представлял собой яркую смесь всевозможных оттенков оранжевого.

— Доброе утро, сэр, — пожала она протянутую руку.

— Спасибо, что пришла. Я знаю, время раннее.

— Ерунда, — небрежно ответила Дженнифер. — Обычно в это время я отправляюсь на утреннюю пробежку.

Он бросил на нее взгляд, выразивший что-то среднее между симпатией и уважением, и представил ей старшего собеседника, а затем более молодого.

— Познакомься с лордом Энтони Хадсоном, председателем «Сотбис», и Бенджамином Коулом, его коллегой из «Кристис». Джентльмены, это специальный агент Дженнифер Брауни из отдела расследования преступлений в сфере искусства.

— Вы можете звать меня просто Бен.

Коул широко улыбнулся, смотря в сторону Дженнифер, но стараясь не встречаться с ней взглядом. Знают ли остальные, что он гей? — подумала Дженнифер. Скорее всего да. Его одежда была безупречна — черный костюм и белая рубашка, под которой едва виднелась тонкая золотая цепочка. Ему, видимо, было около сорока, хотя выглядел он лет на тридцать. Здоровый цвет вытянутого лица свидетельствовал о том, что Бен не понаслышке знаком с пророщенной пшеницей, соевым молоком, использованием скрабов и увлажняющих гелей, гантелями и пилатесом.

— Но ни в коем случае не называй его Тони, — продолжил он.

Хадсон выглядел уставшим и изможденным, Коул — свежим и бодрым. Вышедший из моды покрой и потрепанные края полосатого пиджака Хадсона позволяли предположить, что на нем семейная реликвия — либо костюм купили уже поношенным. Глаза были практически не видны из-за кустистых бровей, морщинистые щеки напоминали полуспущенный воздушный шарик, а потрескавшиеся губы изгибались в недовольной гримасе. Дженнифер дала бы ему около пятидесяти пяти лет — возраст еще не пенсионный, но близкий к тому. Внезапно ей показалось, что лорд Энтони смотрит на нее словно через перекрестие прицела винтовки, стоя на территории одного из шотландских охотничьих угодий и прикидывая расстояние и скорость ветра, перед тем как спустить курок.

— Я узнала вас обоих, разумеется, — кивнула Дженнифер, пожимая протянутые руки.

Хадсон был британцем, дальним родственником королевы, приглашенным специально для североамериканских клиентов «Сотбис», известных любителей традиций старомодности и канапе. Коул же был жуликом. Несмотря на то что этот выходец из Бруклина едва мог правильно написать собственное имя, придя работать в почтовый отдел «Кристис», он сделал карьеру за счет умелой лести и чутья на прибыльные сделки. Оба мужчины служили прекрасной иллюстрацией всего спектра людей, вращающихся в аукционном бизнесе, — как клиентов, так и продавцов.

— Полагаю, вы догадываетесь, почему я назначил встречу здесь. — Грин, как бы извиняясь, обвел денник рукой.

Хадсон поежился, молча соглашаясь; его глаза печально смотрели на тонкий слой пыли, соломы и остатков лошадиного корма, покрывающий начищенные до блеска туфли ручной работы.

— Догадываюсь, — кивнула Дженнифер.

Несколько лет назад «Кристис» и «Сотбис» были предъявлены обвинения в нарушении антимонопольного законодательства. Заявлялось, что компании проводили махинации с размером комиссионного вознаграждения, устраивая ряд незаконных встреч с клиентами на заднем сиденье лимузина, в зале вылета аэропорта и так далее. Последовали огромные штрафы и даже тюремные заключения, хотя сэру Норману Уоткинсу, предшественнику Хадсона, до сих пор удавалось избежать ареста путем отказа вернуться на территорию Соединенных Штатов. Таким образом, конюшни были в достаточной мере надежным местом встречи для Хадсона и Коула. В нынешней ситуации руководители крупнейших аукционов не рискнули бы показаться на людях даже просто в одной комнате.

— Энтони, — повернулся к Хадсону Грин, — почему бы тебе не объяснить всем нам, в чем дело?

— Хорошо, — Хадсон расстегнул внутреннюю пуговицу двубортного пиджака; мелькнула изумрудно-зеленая подкладка. Он с трудом наклонился и поднял стоявшую у стены картину в изящной раме, на которую Дженнифер сначала не обратила внимания.

— «Ваза с цветами» Поля Гогена, 1885 год. — Он словно бы демонстрировал лот на аукционе. На небольшой картине была изображена ваза с яркими нежными цветами на темном, почти грозовом фоне. — Не самая известная его работа, поскольку в этот период Гоген еще не выработал более примитивного и экспрессивного стиля, характерного для его кисти после переезда на Таити. Тем не менее здесь мы видим отступление от концептуального метода изображения вкупе с явным влиянием Писсарро и Сезанна.

— Не волнуйтесь, я тоже ни слова не понял, — ухмыльнулся Коул.

Хадсона передернуло, но он ничего не ответил, и Дженнифер заподозрила, что он симпатизировал Коулу и его непринужденной манере общения, а возможно, даже завидовал.

— Вы выставляете ее на аукционе? — догадалась она.

— На следующей неделе. Она принадлежит Рубену Рази, иранскому бизнесмену. Он наш давний клиент. И мы уже получили очень хороший отклик от рынка.

— Это подлинник?

— Почему вы спрашиваете? — Хадсон отпрянул, словно бы скрывая картину от Дженнифер, его глаза сузились, вновь наводя на мысли о прицеле.

— Лорд Хадсон, я полагаю, вы не стали бы вызывать меня сюда лишь для того, чтобы просто показать эту картину.

— Убедились? — Грин улыбнулся. — Я говорил, что она хороша.

— Не волнуйтесь из-за Энтони. — Коул похлопал Хадсона по спине. — Просто вы наступили на больную мозоль.

— Покажи агенту Брауни каталог, — предложил Грин. — Это все объяснит.