– Храпите. Оглушительно. Примерно так… – Повернувшись к нему и продолжая пятиться по дорожке, Китти изобразила громоподобный храп. Наверное, так трубит распаленный похотью слон в разгар брачного сезона.

– Вы все это выдумали. Я вовсе не храплю, а вы трещали без умолку. Мне никак не удавалось заткнуть вам рот. – Кен указал на нее обвиняющим жестом. – Вас, Златовласка, не назовешь молчуньей.

Она снова рассмеялась, удаляясь в сторону главного коттеджа, и Кен вдруг почувствовал, как что-то перевернулось у него внутри. Он долго стоял в дверях на ледяном ветру, провожая взглядом девушку, пока в конце концов мороз не загнал его обратно в тепло.

Кен не торопился предстать перед родственниками. Он предпочитал тактику уклонения и выжидания. Вернувшись в домик, он отправился в душ. Кен не виделся с братьями и Энни почти год. Он избегал всех, кто был ему когда-то дорог. Но едва он вышел из душевой кабины, как открылась входная дверь, и Стоун окликнул его по имени.

Представление началось.

Выйдя из ванной, Кен понял, что придется испить чашу до дна.

Стоун пришел вместе с Энни. Ей едва исполнилось девятнадцать, когда она приняла восьмилетнего Кена как собственного ребенка. На лице ее застыло извечное выражение материнской тревоги, будто она сама не знала, то ли обнять блудного сына, то ли задушить. Такое же чувство, должно быть, испытывал и Стоун. Оба оцепенело смотрели на Кена, словно увидели привидение.

Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что после стольких месяцев молчания он и вправду мог сойти за привидение. У всех троих были одинаковые зеленые глаза, порой смеющиеся, лучащиеся теплом или колючие, холодные как лед. Именно такими глазами смотрела на него Энни. Несмотря на маленький рост, от ее фигуры так и веяло властностью и силой. Она выступила вперед.

– Привет, Энни…

Больше Кен ничего не успел сказать, поскольку в следующий миг тетя уткнулась ладонями ему в грудь и толкнула.

– Привет? Это все, что ты мне можешь сказать?

Будучи средним братом, а потому миротворцем, Стоун оттащил ее, прежде чем она снова набросилась на Кена.

– Пусти меня. Я с ним еще не разобралась.

– Разобралась. – Стоун спокойно оглядел брата. Старше Кена на одиннадцать месяцев, он вечно старался показать свое превосходство. Надоедливый, как черт, он всю жизнь норовил верховодить и командовать. Окончив осмотр, Стоун протяжно вздохнул. – Ты в самом деле вернулся.

– Да, это я, собственной персоной. – Пристальный взгляд брата подействовал на Кена сильнее, чем тычок, полученный от тетки. Глядя на Стоуна с Энни, он вдруг понял, что чертовски рад встрече с ними, единственными людьми на земле, видевшими в нем его самого, а не знаменитость. Внезапно на Кена обрушился поток чувств, от которых он бежал, горло сдавило, будто тисками. Стоя на пороге ванной в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер, он медленно перевел дыхание. – Плохо ли, хорошо ли, но я здесь.

Лицо Стоуна осталось непроницаемым, вот только глаза подозрительно блестели, так что, возможно, он тоже капельку растрогался, как и Кен. Впрочем, сказать наверняка никто бы не смог: Уайлдеры всегда умели скрывать свои чувства.

– А где Ти Джей? – спросил Кен, подумав, что встреча со старшим братом пройдет легче всего – тот всегда отличался сдержанностью и хладнокровием.

– На Аляске. Совершает восхождение по льду. Отправился три недели назад и пробудет там еще столько же. – Стоун не сводил взгляда с лица Кена. – Ты мог бы хоть раз позвонить.

Благодаря отцовскому воспитанию, в семье не приветствовалось бурное проявление чувств. Уильям Уайлдер, глава семейства, многократный победитель соревнований по объездке диких лошадей, обладал крутым нравом и непомерным эго. Его жизнь бесславно оборвалась от удара копытом – призовой жеребец лягнул его в затылок. Однако при жизни он воспитывал младшего сына (приблудного, поскольку жена Уильяма питала особую слабость к лыжникам) так же, как укрощают мустангов.

То есть до тех пор, пока опека над Кеном не перешла к Энни, которая, в сущности, мало годилась на роль опекуна. Она делала все возможное, чтобы заменить мальчишке мать, но бывали времена, когда он нуждался скорее в полицейском надзирателе, нежели в родителях. Так или иначе, они взрослели вместе, воспитывая друг друга. Кен давно вырос, но Энни по-прежнему видела в нем непослушного ребенка.

– Ты мог бы связаться с нами, – добавил Стоун. – Прислать сообщение, факс, письмо, наконец, черт возьми…

– Но тогда мне не удалось бы напугать до полусмерти вашу новую сотрудницу, явившись среди ночи. А заодно привести в бешенство Энни, поскольку ей пришлось срочно готовить другой домик.

Энни не заглотнула наживку.

– Китти и твоя сотрудница тоже, идиот. – Идиот. Приятно знать, что близкие всегда придут на выручку и охотно помогут тебе спуститься с небес на землю. – Ты такой же совладелец компании, как Ти Джей и Стоун.

Старый аргумент. И к тому же спорный. Конечно, он вложил деньги в «Уайлдер эдвенчерз», но это не составило ему труда.

Фирму создали Стоун и Ти Джей, она досталась им потом и кровью. Кен хорошо это знал. Он не вложил душу в семейное дело, как его братья. Черт побери, он больше не испытывал желания посвящать себя чему-то целиком, без остатка.

Господи боже, он безумно устал от самого себя. Устал как никогда в жизни.

– Мы уже переселили Китти в другой домик, – тихо произнес Стоун, вглядываясь в него. – И представь, она ничуть не испугалась. Счастлив сообщить тебе, что эта девушка не из робкого десятка. Что же до Энни, то она постоянно бесится. Так что не льсти себе, причина не в тебе.

Энни презрительно фыркнула, но промолчала. С правдой не поспоришь.

– А зачем понадобилось нанимать нового администратора? – спросил Кен.

– Жена Райли только что родила. Он хочет побыть с ней и попросил об отпуске. Я нанял временную замену на месяц.

– Китти очень отличается от Райли.

– Если этим ты хочешь сказать, что у нее нет члена, то да, – проворчала Энни. – Приятно видеть, что, путешествуя по земному шару, ты не утратил присущую тебе поразительную наблюдательность. И давай сразу внесем ясность: держись подальше от этой девушки. Ты меня понял? Она милая и добрая, совсем не такая, как твои шлюшки, любительницы лыж.

Кен посмотрел в окно, отключившись от Энни. Сработала старая привычка, защитный механизм. Он мог бы возразить, что уже год не имел дел со шлюшками и не испытывал ни малейшего желания возвращаться к ним. Но стоило ему подумать об этом, как он заметил Китти, направлявшуюся к последнему домику. Розовое пятно ее кофты ярко выделялось на фоне девственно-белого снега, слепило глаза. Тут не помешали бы солнечные очки, но Кен продолжал смотреть, не в силах отвести взгляд.

Он понятия не имел, что его завораживает, но это не имело значения. Как, впрочем, и все остальное, кроме безумной боли в ноге. Заставив себя отвернуться от окна, Кен открыл дорожную сумку и достал чистую одежду. В отличие от Китти, он набивал сумку небрежно, как придется. Когда-то его постоянно окружали люди, целая свита, и ему не приходилось заботиться о вещах, это всегда делали за него другие.