* * *

Хоть Юнтон и обещал мне разговор после того, как оторвемся, но пришлось все-таки немного подождать. Ну, не проводить же разбор полетов прямо в заброшенном подвале, сначала надо было устроиться где-нибудь, где я смогу спокойно выдохнуть и, наконец, как себе и обещала, немножко поплакать. Но это после, а пока надо вылезти отсюда, подвал оказался не только заброшенным, но и заваленным, пришлось протискиваться между большими каменными плитами.

Когда мы вылезли на свет божий, оказалось, что подвал был расположен под какими-то руинами и, если бы я сама только что его не видела, то ни за что бы ни догадалась, что этот подвал тут есть и он не завален. Когда-то это здание было трехэтажным, но теперь от него сохранилась лишь часть одной стены, все остальное обвалилось и сейчас представляло собой груду камней, плит и мусора, подпираемое, видимо, городской стеной.

— Эти руины находятся в городской черте, но с самой окраины, как ты видишь. Пошлину при входе платить не надо, но ворота тут не далеко, создастся впечатление, что мы через них прошли.

— Удобно — Оценила я.

А что, было бы действительно странно, если бы мы вдруг, откуда ни возьмись, появились посредине города, а так от дальних ворот идем, всем все понятно. Разговаривать мне не хотелось. Совсем. Еще совсем недавно, я была готова бежать и бежать, отбиваться, если понадобиться, и не важно, что у меня не получается, я была готова стараться. А теперь хотелось просто найти кровать, упасть на нее и даже не плакать, а просто полежать с закрытыми глазами. И ни о чем не думать.

Юнтон с тревогой посмотрел на меня, и мне показалось даже, что он меня вот-вот обнимет, но потом он, видимо передумал и просто велел идти за ним. Я уже привыкла за ним идти, ничего нового не сообщил. Чего это он? А, совсем забыла, он меня чувствует. Ощутил мое настроение и забеспокоился. Расслабься, Юнтон, я просто устала. Слишком много впечатлений за один день.

Как ни странно, сработало. Парень обернулся, и в его взгляде отчетливо можно было прочитать облегчение и сочувствие. На улице уже начинало темнеть, поэтому люди по узким улочкам старались быстрее спрятаться под крыши домов или постоялых дворов до утра, ночная же жизнь только просыпалась и пока не спешила заявлять свои права. Килет был похож на самый обыкновенный средневековый европейский город. Дома каменные, стиль построек самый обычный, без изысков, но это только на тех улицах, где мы ходили. Уверена, в богатых кварталах и отделка домов другая. К центру ширина улиц увеличивалась, в то время как на окраинах они были очень узкими, нам с Юнтоном пришлось идти друг за другом.

Остановились мы в какой-то гостинице, я даже не запомнила название, не самая дешевая, но близкая к этому. Юнтон взял одну комнату с двумя кроватями и ужин в номер. Вероятно, догадался, что сидеть внизу со всеми я сейчас просто не в состоянии. А может, и почувствовал. Я для него теперь, как открытая книга. Неприятно.

Комната была большая, но мебели тут совсем не много, две кровати, две тумбочки, стол у окна и два стула. Вот и вся обстановка. Нельзя сказать, что бы тут было чисто, но так и мы не в центре города. Едва успели войти и осмотреться, как в дверь отворилась и вошла девушка с подносом. Это наш ужин принесли, как здорово. Запах от подноса великолепный, интересно, это от того, что продукты тут натуральные, или просто я слишком голодная? Все-таки, сегодня я совсем ничего не ела, а ведь уже вечер. Девчушка, кажется, и вовсе не собирается уходить. Я с удивлением наблюдала за тем, как она мнется, поправляет свое простенькое платьице, переставляет посуду на столе и бросает недовольные взгляды на меня. Да чего же тебе от меня надо? Невольно поймала взгляд Юнтона и увидела там море веселья. Он, кажется, отлично понимал, что происходит, но помогать мне не собирался. Ну ладно же. Сама справлюсь.

— Девушка, вы еще что-то хотели? Если нет, то не могли бы вы уйти, мы устали с дороги. — Я говорила уверенно и твердо, не давая и шанса заподозрить, будто я не имею права командовать.

Уж чего-чего, а пресекать разные глупости в нашем мире учат на раз, либо ты учишься отказывать и ставить на место, либо всю жизнь будешь на других работать. Девушка смотрела на меня испуганными глазами, прониклась, видимо, но не уходила, почему-то. Юнтон веселился. Хоть и в его взгляде появилось легкое уважение в ответ на мою твердость, помогать он все еще не собирался.

— Ну чего ты мнешься, скажи уже чего надо. — Может так она наберется смелости и расскажет, наконец, что ей тут надо? Сил нет, как есть охота.

Девица посмотрела, как мне показалось, умоляющим взглядом на Юнтона, не дождалась от него реакции, снова посмотрела на меня и, чуть покраснев, тихо сказала:

— В нашей гостинице есть правило, если работаете на нашей территории, то сорок процентов прибыли отдаете хозяину.

Немая сцена. Надо отдать должное этому дню, после всего случившегося, у меня просто не осталось нужного количества эмоций, чтобы отреагировать в должной мере на то, что меня приняли за девушку легкого поведения. Наверное, их можно понять, дешевая гостиница почти на отшибе города, в одном номере с мужчиной, не являющимся мне ни мужем, ни родственником, в их мире принято рассматривать подобное вполне определенным образом.

Я, не изменив ни голоса, ни взгляда, ни, надеюсь, выражения лица, ответила служанке.

— Буду иметь в виду правила вашего клоповника, если вдруг решу работать по означенному тобой профилю. А пока я обыкновенная постоялица, будь добра сама работать расторопнее. Иди уже отсюда, сейчас помру с голоду!

Девушке потребовалось время, чтобы перевести для себя все то, что я сказала, а сообразив, что я не проститутка, на ее лице проступили явные следы ужаса и она, извинившись, убежала из комнаты. Я повернулась к Юнтону.

— Не мог сам ей сказать, что я не шлюха?

Несносный парень, наконец, в голос расхохотался. Его смех, неожиданно, показался мне мелодичным. Не сильно, но что-то такое в нем слышалось, музыкальное. Решив, я от голода с ума схожу, слышу то, чего нет, я махнула на него рукой и, усевшись за стол, приступила к еде, моментально забыв обо всем остальном мире.

Нам принесли тушеного мяса, отварной картошки и овощей. Никаких изысков, вроде бы, но пахло оно все так, будто это редчайший деликатес. Это с голодухи, точно.

— Прости, это было слишком весело. — Отсмеявшись, ответил мне Юнтон, присоединяясь ко мне — Конечно, я мог сказать ей это. Но, во-первых, она бы мне не поверила, а во-вторых, интересно было, как ты сама справишься.

Я могла бы ответить ему, что он совершенно гнусный тип, но мой рот был занят едой. Поэтому я просто постаралась послать ему волну моего гнева и презрения, надеюсь, он ее получит. Юнтон тем временем снова засмеялся, хорошо, хоть ничего не жевал в это время.

— Да-да, я мерзкий тип, я понял. — Сказал он сквозь смех. Что-то он слишком развеселился, для того, кто часом ранее был весьма мрачным и не разговорчивым. Или на него так воздух свободы подействовал?

Дальше ели молча. Юнтон, может, и рад бы поболтать, но я просто не отвечала ему, я наслаждалась ужином, который, тем не менее, как-то слишком быстро закончился. Грязную посуду просто выставили за дверь в коридор. Меня покоробило оставлять тарелки на полу, но раз здесь так принято, придется перетерпеть.