– А вы меня не выдадите? – с опаской поинтересовалась женщина.

– Честное скаутское, не скажу. – Уилли поднял руку в торжественном салюте, но испортил эффектный жест, опрокинув жестянку с пивом.

– Так вы – скаут, мистер? – удивилась миссис Джуддикер.

– Нет, – признался Уилли, – но всегда мечтал им стать.

Женщина, впервые улыбнувшись, проговорила:

– Что ж, коли вам не терпится на собственные похороны, то это – ваше личное дело. – Миссис Джуддикер пожала плечами: – Мой бывший связался с какой-то шлюхой и последнее время живет у нее. Не знаю где, но мне известно, что по выходным он подрабатывает в баре «Чистюля».

– Знакомый адрес.

– Этот пройдоха там не зарегистрировался, – с неприязнью добавила она. – Таким образом, он получает еще и пособие по безработице. И вы думаете, он прислал хотя бы цент для собственных детей? Держи карман шире!

– Как много, по вашим подсчетам, он вам задолжал?

– Да порядочно.

Уилли поднялся.

– Знаете, после того как я получу с вашего мужа банковский долг, надеюсь, сумею вытрясти из него кое-что и для вас.

Миссис Джуддикер, с изумлением глядя на Уилли, спросила:

– Вы это серьезно, мистер?

– Вполне. – Уилли достал бумажник, вытащил из него двадцать долларов и протянул ей: – Вот, держите аванс. И не волнуйтесь, Эд как миленький вернет мне деньги. – Миссис Джуддикер с недоверием взяла купюру, а Уилли, покопавшись во внутреннем кармане плаща, сунул ей в руку еще и пару дешевых ножниц. – Это – «Мистер Ножницы». Отныне он станет вашим лучшим другом.

Миссис Джуддикер уставилась на Уилли как на сумасшедшего.

– Непременно познакомьте «Мистера Ножницы» со следующей кредитной карточкой, которая придет к вам по почте, – посоветовал Уилли. – И тогда иметь дело с типом вроде меня вам впредь не придется.

Уилли открыл дверь, но миссис Джуддикер остановила его, схватив за руку:

– Вы даже не сказали, как вас зовут…

– Уилли.

– А я – Бетси. – Она коснулась его щеки губами и тут же отступила на шаг. – И вовсе ты, Уилли, не «тип».

Женщина закрыла дверь, а Уилли зашагал прочь. Впервые после смерти Джоан тяжелый камень на его душе стал немного полегче. Уилли сел в свой «Кадиллак», припаркованный у обочины, завел двигатель и, взглянув в зеркало, заметил вперившийся в него взгляд.

Иногда после половодья на берегу реки остаются лужицы с неподвижной, застойной водой, глядя в которые обычно гадаешь, не пути ли это в бездну земную, и если да, то кто обитает там, в глубинах. Так вот, именно такого белесо-голубого цвета были глаза у человека, забравшегося на заднее сиденье. Кроме того, он обладал впалыми щеками и жиденькими выцветшими волосами до плеч.

Уилли резко обернулся:

– Ты что, черт побери, здесь делаешь, Стивен? Не нашел лучшего места подремать?! Да будет тебе известно, эта машина – одна из немногих вещей в городе, которые не принадлежат Хармонам.

– С тобой желает поговорить Джонатан, – проговорил Стивен таким же безжизненным голосом, каким выглядело его лицо.

– А ему не пришло в голову, что я вовсе не намерен с ним разговаривать?

– С тобой желает поговорить Джонатан, – повторил Стивен, будто имел дело с глухим, и, подавшись вперед, со свирепой, нечеловеческой силой стиснул плечо Уилли: – Поезжай, да поскорее.

И Уилли поехал.

– К сожалению, шеф сегодня занят под завязку, – заявила секретарша в полицейской форме. – Если хотите, я запишу вас на прием в четверг.

– Мистер Эркухарт нужен мне сейчас, а не в четверг.

Рэнди терпеть не могла полицейских участков, потому что в них всегда полным-полно полицейских, а все полицейские, по ее мнению, делились на три категории: те, кто видит в ней только привлекательную женщину, с которой не грех и позаигрывать; те, кто знает ее как частного детектива и недолюбливает за это; и, наконец, третьи, полицейские постарше, считающие ее маленькой дочкой своего погибшего коллеги и всем сердцем сочувствующие ей. Полицейские первого и второго типа раздражали Рэнди, а третьего – приводили в ярость.

Секретарша, недовольно наморщив носик, твердо заявила:

– Как я уже объяснила, сегодня он вас не примет.

– Хотя бы доложите ему, что я пришла, – попросила Рэнди.

– Он занят и не велел его беспокоить.

– Раз вы не желаете сообщить мистеру Эркухарту о моем визите, то я сделаю это за вас.

Рэнди стремительно обогнула стол секретарши.

– Вам не полагается здесь находиться! – закричала та, но Рэнди рывком распахнула дверь и быстро вошла в кабинет начальника городской полиции.

За необъятным письменным столом сидели двое: сам Джозеф Эркухарт и коронер. Оба вскинулись на стук двери.

Высокому плечистому Эркухарту недавно перевалило за шестьдесят; его волосы хотя и заметно поредели, но не утратили своего огненно-рыжего цвета, брови же давно стали седыми.

– Какого черта?.. – начал он.

– Извините, но секретарша препятствовала нашей встрече, – нахально сказала Рэнди.

– Юная леди, да будет тебе известно, что здесь не детский сад, а кабинет начальника полиции, и никому не позволено столь бесцеремонно в него вторгаться, – прогремел Эркухарт, поднимаясь из-за стола. – Хотя я готов простить тебя, если ты, конечно, немедленно подойдешь и крепко обнимешь своего дядюшку Джо.

Рэнди, улыбаясь, прошла по шкуре огромного медведя, расстеленной вместо ковра, обняла Эркухарта и прижалась щекой к его груди. Наконец Рэнди отстранилась и произнесла:

– Мне тебя не хватало, дядюшка Джо.

– Конечно не хватало, – ворчливо проговорил тот. – Оттого, наверное, мы с тобой и видимся так часто?

Джозеф многие годы был напарником и другом отца Рэнди, так что Эркухарты стали для нее почти дядюшкой и тетушкой. Их старшая дочь нянчилась с Рэнди, когда та была крошкой, а Рэнди, в свою очередь, помогала растить их младшую дочь. После гибели Фрэнка семьи Уэйдов и Эркухартов постепенно отдалились, так что последнее время Рэнди виделась со стариком лишь дважды в году и испытывала по этому поводу угрызения совести.

– Извини, – промолвила Рэнди. – Знаю, мне следовало бы почаще навещать тебя и тетушку Люси, но, понимаешь, все как-то…

– Тебе постоянно не хватает времени, – закончил за нее Джо.

Сильвия Куни, служившая в должности коронера столько, сколько ее помнила Рэнди, кашлянув, спросила:

– Может, мне оставить вас наедине?