Она-то останется в своем доме на улице Римд. У улиц в Ломболо красивые названия. Они как части вселенной. Улица Сатурна, улица Планет, улица Меркурия. Потому что у нас тоже есть космодром Эсрендж. Как-то раз мы с классом отправились смотреть на запуск ракеты. Таня, которая со своим отцом-журналистом наблюдала запуск гигантской ракеты «Макс», считает, что ракета была очень маленькой.

Признаю, что Кируна – потрясающий город. Если в нем не живешь. Потому что в нем вообще нет ничего потрясающего. Ой, нет. Я же еще не забиралась на гору Кебнекайсе. Хотя горный массив, самая высокая гора Швеции, находится совсем рядом с городом.

Под ботинками скрипит снег. Вокруг – тишина. Странный день. Я всё жду, что Юлия заговорит. Во всяком случае, она не возражает, что я иду рядом с ней. Я заматываюсь шарфом, чтобы прикрыть нос. От моего дыхания шерстяной шарф становится влажным.

– Ты можешь сказать, что случилось?

Юлия вздыхает. Мы решили, что не поедем на автобусе. Нам нужно пройтись. Особенно мне, которой так не хватает физических нагрузок. Звезды гандбола могут пробежать целую милю не запыхавшись. Мы еще не поднялись на гору, а у меня уже сбилось дыхание. Кируна не похожа на другие места с прямыми красивыми улицами на равнинной территории. По главной улице города идешь как по горам. Извиваясь между кварталами, она то поднимается, то спускается. Здесь не строили прямых улиц. Не было геометрически правильной квадратной планировки. Улицы прокладывали так, чтобы, живя здесь, можно было избежать невыносимых ветров. Архитекторы, занимавшиеся планировкой новой Кируны, больше сосредоточены на идее привлекательных домов и площади. В Кируне нет площади. Вместо нее перед Домом культуры случайно образовалась автостоянка. Практично, но неэстетично.

Юлия снова вздыхает и произносит хриплым голосом, какой бывает с утра, когда еще не разговорился:

– У мамы появился парень.

– Но это же здорово!

Юлия недоуменно моргает, и я выпаливаю:

– А что?

– Обещай никому не говорить.

«Кому я могу сказать? – думаю я. – Ведь я общаюсь только с Юлией. Примерно по тринадцать часов в сутки». Но всё равно киваю в ответ, сделав над собой усилие.

– В сети. Она познакомилась с ним в интернете. Это так неудобно…

Ненадолго задерживаю дыхание. Не знаю, что ответить.

– Они познакомились на сайте знакомств? – спрашиваю я, соображая, как глупо это звучит. – Понимаю, – выпаливаю я, но уже поздно.

Юлия шагает по снегу и закрывает лицо руками.

– Ну почему не с простым парнем из «Феррума»?

«Феррум» – это отель в центре Кируны. Он пока стоит. Но скоро на его месте будет гравийный карьер. Там есть дискотека и бар «Моммас». Карола ходит туда довольно часто. Юлия огорчается из-за того, что ее мама использует такие выражения, как «потусить». Я бы рассмеялась, если бы услышала, как моя мама такое говорит. Моя обычно говорит, что после работы она встретится с девчонками, но никогда не говорит «потусить». Она перестала ходить в «Феррум» после моего рождения. Это настоящее облегчение. Потому что я видела пьяную Каролу на Кирунском фестивале.

Юлия тащит меня за руку к сцене, где мы можем попеть, потанцевать и забыться.

Обычно я ночую у Юлии, когда Карола уходит на вечеринку. Юлия не хочет оставаться одна. У Юлии нет родных братьев или сестер, но у ее отца другая семья. Он ушел от Каролы, когда Юлии был год. Он встретил Сюсси, и несколько лет назад один за одним у них появилось трое детей. Юлия обожает их и даже думает о Сюсси. У Юлии была бабушка, но она умерла.

– Слушай, как его зовут?

Мне неудобно переспрашивать.

– Какая разница?

– Никакой.

Юлия некоторое время молчит.

– Мама как-то забыла выйти из аккаунта, и я подсмотрела его фотографию. И прочитала их переписку.

Вид у Юлии такой, как будто ее сейчас стошнит. И мне стыдно, что я радуюсь, что это происходит не со мной. Мои родители, конечно, не самые спокойные в мире, но в хорошем смысле слова предсказуемые и надежные. Мама работает в супермаркете «Кооп» и каждый вечер после работы возвращается домой. Иногда задерживается допоздна, но нечасто. А папа работает в шахте посменно и отсутствовал дома в канун Рождества три года подряд, но с этим еще можно жить.

– Ты слышала, что я сказала?

Юлия фыркает в ответ, а я бормочу, что это, должно быть, ужасно.

Она выглядит сердитой, и я умолкаю. Конечно, она обычно сокрушается насчет своей мамы, но на этот раз всё иначе.

У меня не хватает храбрости сказать еще что-нибудь. Я рада, что не я была виновницей ее эмоционального выплеска утром. Рада, что она на самом деле захотела со мной прогуляться. Еще мне кажется, что она читает мои мысли.

– Слушай, а как тебе фото Альбина?

Немного обидно, что она не извиняется за то, что опозорила меня. Но я проглатываю обиду и стараюсь не подавать вида.

– Глупый вопрос.

– Кто-то же должен был когда-нибудь сделать этот снимок. В твоем мобильном полно фоток с половиной уха. Кстати, он так и не понял, что я сделала.

А что, если понял? Вдруг он подумал, что интересен Юлии? Вдруг обратил на нее внимание? Меня прошибает холодный пот от одной этой мысли.

– Ты уверена? – спрашиваю я.

– Полностью.

Я достаю мобильный и снимаю варежку. Дует холодный ветер, и рука моментально замерзает. Я показываю Юлии фото и хочу обнять ее изо всех сил, чтобы она снова засмеялась.

6

Когда начинает играть арфа, я точно знаю: я на небесах. Я молюсь о том, чтобы стать хорошей девочкой. Чтобы я спасла всех, когда дом начнет проваливаться под землю, и это было бы мне наградой. Арфа всё играет и играет, и я вздрагиваю от звука мобильного телефона. Десять минут второго. 01:10.

Я сажусь в кровати, давая глазам привыкнуть к темноте. Сердце учащенно бьется.

За окном слышатся завывания ветра, который будто мечется по прямой улице и ищет, куда завернуть. Натыкаясь на стены домов, он воет только сильнее. Я жду. Стараюсь дышать животом. Этому нас научила Стина. Дышать грудью плохо. Когда человек дышит животом, он успокаивается. Но мне спокойнее не становится.

Я свешиваюсь с края кровати и проверяю, на месте ли собранные вещи – сумка с одеждой. Мама как-то спрашивала, не видела ли я ее хлопковый свитер, сохранившийся со времен колледжа. Вот уж не думала, что она станет искать его. Свитер был с катышками и такой дурацкий. Я взяла их самую дурацкую одежду, чтобы никто не заметил пропажи.