За окном плыли ночные огни города, яркими пятнами скользили рекламные щиты, мелькали окутанные неоновым туманом серые здания. Жаль, что он разбил очки. В Москву он приезжал только один раз, но даже не успел как следует ее рассмотреть. Программа визита была очень плотной: гостиница, конференция, шахматный турнир, снова конференция, праздничный банкет, встреча в Кремле. Тогда он еще не знал, что родился в этом городе и жил здесь до двух лет. Тогда он еще не знал, что у него есть родной брат.

– Слушайте, как же вы теперь без чемодана? – снова обернулась блондинка. – Нет, ну надо же, какие сволочи! Взяли и чемодан сперли. А в чемодане много ценных вещей было?

– Нет, – сухо ответил Леонид.

– А что там было? – не отставала девушка.

– Послушайте, я очень устал и не склонен вести беседу. Не будете ли вы любезны оставить меня в покое?

– Меня Мэрилин зовут. Мэрилин Коновалова, корреспондент программы «Факт ТВ», – представилась блондинка, совершенно не обидевшись на его слова. – А что вы злитесь? Могли бы и повежливей себя вести. Вас, между прочим, никто не просил на нас наскакивать, как сайгак, и Чижикова вместе с камерой ронять. У нас, по вашей милости, между прочим, очень важное интервью сорвалось. И завтра мне по башке за это надают.

– Извините, Мэрилин, – смутился Штерн, – извините. Меня зовут Леонид, – сообщил он и подумал: «Господи, мало того, что эту девицу зовут так по-идиотски, она журналистка, выглядит как пугало и говорит «с сорняками», так еще и работает в какой-то порнографической программе «Факт ТВ»!» И эта девица будет у него в номере ночевать!

– Приятно познакомиться, – сказала блондинка и почему-то глупо хихикнула. Оператор тоже гоготнул.

Что смешного в его имени? Какая странная парочка, разволновался Леонид. Чем ближе они подъезжали к отелю, тем больше Штерна охватывала паника.

«Рено» затормозил у гостиницы «Славянская».

– Прибыли, – радостно доложил оператор, подхватил камеру и вылез из машины. Мэрилин Коновалова тоже выпорхнула из автомобиля и, лучезарно улыбаясь, открыла заднюю дверь для Леонида.

– Курить хочу, – прочирикала Мэрилин, сняла со спины рюкзак, неловко открыла и уронила на асфальт – из рюкзака выскользнул глянцевый журнал, девушка торопливо сунула его обратно в сумку, но Леонид даже сослепу успел заметить, чье лицо красовалось на обложке.

Журналистка достала пачку сигарет и закурила, нервно покусывая нижнюю губу. Леонид усмехнулся. Все ясно, это парочка прекрасно знала, кто он, и именно его поджидала в аэропорту. И с камерой наверняка все в порядке. Отец предупреждал его перед отъездом, что в России полно мошенников. В чем он уже отчасти убедился, когда лишился чемодана. И мама всегда говорила, что он очень наивный и ничего не знает о жизни. Очевидно, это провокация. Подпоит его блондинка чем-нибудь в номере, ляжет с ним в постель, а после явится лысый оператор Чижиков, снимет все на камеру, и покажут его во всей красе в обнимку с этим чучелом в программе «Факт ТВ». Ну уж нет!

– Господин Чижиков, а позвольте, я взгляну на вашу камеру? – попросил Штерн, и журналистка с оператором переглянулись.

– Зачем? – осторожно спросил Чижиков.

– Хочу посмотреть модель.

– Что, жаба душить начала? – насупился оператор и спрятал камеру за спину.

– Простите? – Леонид с недоумением уставился на оператора и снова занервничал, не понимая смысла сказанной фразы. Жаба? Душить? Издевается или угрожает?

– Передумали возмещать убытки, да? – поняв замешательство гроссмейстера, уточнил оператор.

Штерн достал из кармана кошелек, вытащил двести евро и сунул купюры в нагрудный карман рубашки Чижикова.

– Думаю, этого будет достаточно, – улыбнулся он, развернулся и направился в гостиницу; его била дрожь. Господи, только бы до двери дойти, а там наверняка служба безопасности имеется. Только бы не ударили чем-нибудь по голове сзади.

– Леонид! – закричала ему вслед журналистка, Штерн вздрогнул и ускорил шаг. – Леонид, вы все неправильно поняли! Мы не хотели вас разводить на деньги! Мы хотели просто взять у вас интервью!

Гроссмейстер этого уже не слышал.

– Какая же ты дура, Коновалова, – буркнул оператор, когда высокая фигура шахматиста скрылась из вида. – Все у тебя через задницу.

– Пошел ты! – зло сказала девушка, влезла в машину и с силой хлопнула дверью. Чижиков сел за руль, завел мотор и удивленно покосился на свою напарницу. Мэрилин, закрыв лицо ладонями, горько рыдала. Чижиков растерялся.

– Да ладно тебе, Мэрилин, не реви. Со всеми бывает. – Он осторожно погладил девушку по голове.

– Камеру жалко, – всхлипнула журналистка, оттолкнув его руку.

– Камера в порядке, работает, я ее еще в аэропорту проверил.

– Он подумал, что мы мошенники, – еще раз всхлипнула девушка, вытерла ладонью слезы, достала журнал, положила себе на колени и уставилась на фотографию. – Ты видел, с какой брезгливостью он на нас смотрел? Видел? – ткнув пальцем в обложку, спросила Мэрилин.

– Не бери в голову, Коновалова, поехали лучше кофе пить. Они все так смотрят, буржуины. Большие деньги портят людей. А у этого Штерна состояние оценивается в несколько миллионов долларов. Курва он.

– Ничего он не курва, – возразила девушка. – Он ведь миллионы своей головой заработал.

– Да хоть жопой, какая разница, – хохотнул оператор. – Все одно – буржуй.

– Чижиков, блин, ты рассуждаешь, как люмпен! – Мэрилин закатила глаза к потолку. – Не деньги портят людей, а их отсутствие. Вот если бы Штерн тебе отвалил штук пять-десять евро, ты бы добрым стал и возлюбил все человечество.

– Насчет человечества не знаю, но Штерна я бы возлюбил вселенской любовью однозначно, потому что жена меня скоро уроет за то, что я никак ремонт в квартире не сделаю. Слышь, Коновалова, а тебя что, действительно Мэрилин зовут? Я думал, это прозвище.

– Правда. Отец у меня америкос, а мама русская. Я в Штатах до четырнадцати лет жила, а после маме надоело в Америке, и мы с ней вернулись в Россию. Так что я урожденная Мэрилин Хейч, но мама меня Маней зовет. И ты, Чижиков, можешь меня так звать, если хочешь.

– Мэрилин Хейч, – повторил оператор. – Суперски звучит. А еще лучше звучит Маня Хейч, – Чижиков развеселился. – И на фига ты, Маня, фамилию сменила?

Мэрилин коротко взглянула на оператора и опустила глаза.

– Ничего я не меняла, Коновалова – это мой псевдоним. Только не говори никому, ладно?

– Больно надо, – пожал плечами оператор, усиленно пытаясь вспомнить, откуда ему знакома фамилия Хейч.

– Твой папаша случайно не голливудский актер? – скосил он глаза на Мэрилин и в очередной раз гоготнул. Манера у него была такая – отрывисто гоготать по любому поводу.

– Нет, – без тени улыбки сообщила девушка, – моего отца зовут Роберт, а голливудского актера по-другому. Ты, кстати, о кофе что-то говорил. Поехали, Чижиков.